Святыня

– Обнажение? – удивилась Энджи.

– Эмоциональное, не физическое, хотя приветствуется и это. Итак, Честность, Обнажение, Обнаружение, Откровение.

– Откровение, – проговорил я.

– Именно. Кризис второй степени.

– А в степени третьей как это именуется? – поинтересовалась Энджи.

Ричи сверился с записями.

– Прозрение. Видите? То же самое. В степени четвертой это зовется Прояснением, в пятой – Апокалипсисом. В шестой – Истиной!

– Выражения прямо-таки библейские! – заметил я.

– Совершенно точно... «Утешение в скорби» и есть религия под маской психологии.

– Но психология, – сказала Энджи, – и сама по себе является религией.

– Это верно. Но она не оформлена в организацию.

– Вы хотите сказать, что адепты и мэтры психологии и психоанализа не сводят воедино свои рекомендации?

Ричи слегка пихнул мою кружку с кофе своей:

– Именно.

– Итак, – сказал я, – какова конечная цель?

– "Утешения в скорби"?

– Нет, «Котлет от Макдональдса»! – вспылил я. – О чем мы с тобой говорим-то?

Ричи понюхал свой кофе:

– Это что, двойной кофеинизированный?

– Ричи, – проговорила Энджи, – ну пожалуйста!

– Конечной целью «Утешения», как мне это видится, является вербовка членов Церкви Истины и Откровения.

– Тебе удалось доказать их связь? – спросила Энджи.

– Ну, не настолько, чтобы я мог это тиснуть в печати, но вообще между ними есть связующие нити. Церковь Истины и Откровения, насколько нам это известно, располагается в Бостоне. Так?

Мы кивнули.

– Каким же образом они управляются из Чикаго? И недвижимостью их занимается Чикаго, и вопросами юридическими, которые в настоящее время состоят в том, как бы убедить Финансовую инспекцию в правильности ее вненалогового статуса?

– Ну, может, им просто нравится Чикаго? – предположила Энджи.

– Как нравится и «Утешению», – добавил: Ричи. – Потому что всеми их финансовыми делами ведают одни и те же чикагские фирмы.

– Так, – сказал я, – и сколько же времени потребуется, чтобы можно было обличить их в печати?

Ричи откинулся на спинку стула, потянулся и зевнул.

– Как я и сказал, не меньше двух недель. Все здорово закамуфлировано всякими подставными фирмами и теневыми организациями. Пока что я могу сделать вывод о связи «Утешения» с Церковью Истины и Откровения, но доказать это не могу. К Церкви, однако, не подкопаешься.

– А к «Утешению»? – спросила Энджи.

Он улыбнулся:

– Да я их в порошок сотру!

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Помните, что я говорил вам насчет этапов во всех этих степенях, что это одно и то же? Можно сказать – если посмотреть на дело сквозь розовые очки, – что они разработали четкую единую систему, действующую более или менее хитро в зависимости от степени скорби, которая обнаруживается у пациента.

– Но если отбросить розовые очки...

– Как и должен сделать газетчик...

– Само собой.

– Тогда, – сказал Ричи, – все это оборачивается первоклассным мошенничеством. Взглянем, например, еще разок на этапы степени второй, не забывая о том, что все эти этапы в различных степенях – это одно и то же под разным соусом и разными названиями. Этап первый, – продолжал он, – это Честность. В целом это полная откровенность с вашим первоначальным консультантом относительно того, кто вы есть и что вас особенно угнетает и мучит. Далее вы движетесь к этапу Обнажения, то есть полностью раскрываете свое внутреннее "я".

– Перед кем? – спросила Энджи.

– На этом этапе – перед вашим первоначальным консультантом. Практически все мелочи, которые вы постеснялись рассказать на первом этапе – в детстве вы убили кошку, изменяли жене, растратили какие-нибудь фонды, что бы там ни было – предполагается, что все это должно выплыть наружу на втором этапе.

– И предполагается, что все это легко и просто должно сорваться у вас с языка? Вот так, моментально? – Я щелкнул пальцами.

Ричи кивнул, встал, налил себе еще кофе.

– Практикуется стратегия, при которой клиент рассказывает все до мельчайших деталей. Вы начинаете признания с чего-нибудь основополагающего – махинаций с налогами, например. Затем следует какая-нибудь последняя ваша ложь. Потом что-нибудь дурное, что вы сделали на прошлой неделе и чего вы стыдитесь. И так далее, и так далее. Все двенадцать часов.

Энджи тоже подошла к кофеварке.

– Двенадцать часов?

Ричи достал из холодильника сливки.