Кровь заливала глаза, он видел перед собой только красную пелену. Секира выскользнула из ослабевших пальцев. Он попытался смахнуть кровь с глаз, но тяжелые руки лишь слабо дернулись.
– Дурачье, – прошептал он прерывающимся голосом. – Теперь не уйти…
Слышал только звон, жуткий хряск костей, крики умирающих. Когда наконец удалось вытереть с лица кровь, Таргитай стоял в трех шагах, загораживая к нему дорогу. Под ногами страшно разрубленные тела, уцелевшие горожане поспешно пятились. Их выпученные глаза не отрывались от страшного Меча.
– Тарх, – простонал Мрак с мукой. – Ну что за дурень?.. Надо было вслед за Олегом…
– А ты?
– Брысь… Здесь и без сопливых скользко…
Вдали послышался крик, нарастающий рев. Из узких улочек выплескивался вооруженный народ. На этот раз не бросались сломя голову, а впереди бежали лучники. Несколько стрел взвились в воздух. Одна воткнулась у ног Мрака, две пролетели мимо.
Таргитай попятился, закрывая собой оборотня. Меч заблистал, принимая на себя стрелы. Одна за другой они со звоном отскакивали в стороны.
Стражи и вооруженные горожане окружили двух варваров широким кольцом. Лучники вышли вперед, стрелы взвились, как туча ядовитых комаров. Таргитай, сцепив зубы, с трудом удерживал Меч. Тот стремился разрубить на лету каждую стрелу, даже если та, как успевал увидеть Таргитай, ударила бы на излете безвредно в волчью душегрейку с ее толстой шкурой.
Мрак опустился на колени. От слабости, со страхом понял Таргитай, хотя старался убедить себя, что оборотень просто избегает его Меча: тому приходилось отражать стрелы уже и со спины.
Горячий пот заливал глаза Таргитая. Меч выворачивал руку, кисть распухла. Пальцы онемели, он с ужасом чувствовал, что вот-вот выпустит рукоять из потной ладони.
Голос Мрака был едва слышен.
– Молодец, Тарх… Ты победил целую толпу…
– Я не победил, – возразил Таргитай одними губами, – я их только убил…
Издали нарастал торжествующий рев. Уже слышались насмешливые крики. Варваров пытались достать камнями, комьями грязи, бросали даже щепки.
Таргитай слышал как сквозь землю голос Мрака, но в ушах стояли звон и шум крови в жилах. Потом прорезались чужие голоса – непривычно тонкие.
Меч перестал дергаться, Таргитай выронил его к ногам, трясущимися руками вытер пот.
Вся площадь покрыта обугленными телами. Поднимались дымки от сгоревшей одежды. В двух шагах от Таргитая расплывался, как воск на солнце, массивный бронзовый щит, пока не растекся серой лужицей.
К ним бежал Олег. Алатырь-камень на конце посоха светился белым, в нем бешено метались змеистые полоски, будто там приготовилась к броску злая молния.
– Эх, – сказал Мрак горестно, – теперь уже точно не выбраться…
– Чего? – не понял Таргитай.
– Всех магов переполошил. А в таком старом городе их как собак небитых…
Таргитай с трудом поднял Меч. Тот показался тяжелым, как бревно.
– Ну и пусть. Мы все завязли, как жуки в патоке.
Оборотень, в котором жизни оставалось меньше, чем в зимней мухе, прохрипел упрямо:
– Не скажи… не скажи…
С третьей попытки сумел подняться на ноги. Секира оттягивала руки, но от нее словно бы вливалась жизнь. Мрак на глазах оживал, обезображенное лицо кривилось в злой гримасе.
– Ну волхв… Ну удивил…
Олег подбежал, взъерошенный, с выпученными глазами. Его губы прыгали, он трясся, обеими руками сжимал Посох. Применение огненосной мощи на городской площади его самого напугало больше, чем горожан.
Спросил невпопад:
– Таргитай, что с твоей одеждой?
Тот тупо сквозь завесу пота взглянул на изорванную, пробитую стрелами душегрейку.
– Ну… гусеницы…
– Какие, к черту, гусеницы?
– Ну, если есть гусеницы, что ткут, то почему нет, которые жрут?
Олег с отвращением махнул рукой.
– Дикий ты человек… Хотя бы на моль сослался.
Глава 4
Узкая улочка вывела на шумный разноголосый базар. Пронеслись, как стадо туров, сшибая столы и лотки с товаром. За ними погналась целая толпа, на что и рассчитывал Олег, поднялась суматоха. Пошли мелкие драчки, ворье спешило хватать упавший товар, торговцы с криками защищали. Когда погоня достигла базара, невры уже увидели перед собой старую покосившуюся башню, наполовину вросшую в землю. Огромные глыбы, из которых сложена башня, потрескались, осыпались щебнем. Узкие окна на высоте второго поверха были перекрыты толстыми гратами.