Трое и боги

Внизу слышались тяжелые удары. Рассвирепевшие горожане не сдались, били в стену чем-то тяжелым. Беспечные и ленивые, они все же умели действовать быстро и круто.

Впятеро ниже, чем башня Гольша, эта показалась измученным неврам бесконечной. Они поднимались и поднимались, одни ступеньки сменяли другие, пыли везде было по щиколотку. Мельчайшей, отвратительной, забивающей ноздри.

Олег, наконец, оставил Мрака, постарался догнать Таргитая. Вдвоем взобрались на верхнюю площадку. Дверь только одна, на каменной площадке ни грязи, ни пыли, на двери светящийся знак запрета. Таргитай печально посмотрел на Олега:

– Разгадаешь?

Олег измученно прохрипел:

– А есть когда?

Он повел дланью, дверь с грохотом лопнула, будто надутый бычий пузырь. Таргитаю щепкой оцарапало щеку. За дверью открылась небольшая комната. На полу на куче толстых ковров сидит, нахохлившись и подобрав лапы, крупный неопрятный ворон. Рядом на полу толстая книга, стило, две дощечки с воском. Ворон, похоже, спал. Глаза затянуты пленкой, голову втянул в плечи, хотя утренний воздух уже прогрелся.

От грохота ворон подпрыгнул, пленка исчезла. Глаза выпучились, как у морской рыбы. Не сводя взгляда с чужаков, он приподнял и опустил крылья, начертал ими в воздухе невидимые знаки.

Олег покачал головой:

– Аристей, такая защита – что паутина для лося. Ты хоть помнишь, что такое лоси?

Ворон долго смотрел молча, поворачивал голову то одним боком, то другим. Олег напомнил себе, что, когда клюв направлен на него, тогда Аристей как раз на него не глядит, а видит, когда поворачивает голову боком…

Гнев и злость вспыхивали в круглых глазах ворона. Наконец уступили место сдержанному любопытству.

– Глядя на вас, вспомнить нетрудно. И лосей, и беров, и вепрей… Так это вы меня искали?

Он прислушался, глаза посерьезнели. Олег сказал успокаивающе:

– Это поднимается Мрак, он с нами. Аристей, мы в отчаянии. Даже сейчас, когда нашли тебя… Богиня Дана почему-то назвала тебя самым знающим на свете…

Ворон хмыкнул:

– Не похоже?

– Как свинья на коня, – признался Олег.

Таргитай обвел тоскливым взглядом запущенную каморку. Он тоже не верил, что самый мудрый на свете будет жить вот так.

– А как я должен?

– Ну… не так.

Тяжелые шаркающие шаги приблизились. В дверном проеме возникла страшная фигура полуобнаженного человека, покрытого кровавой грязью, но с секирой в обеих руках. Глаза горели желтым огнем, уши заострились и покрылись волчьей шерстью.

Ворон покачал головой, глаз не сводил с Мрака.

– Неужели на земле еще есть такие люди?.. Волхв, подай вон ту зеленую чашу!

Мрак привалился плечом к дверному косяку, удерживаясь на ногах, прохрипел, с натугой выталкивая слова из разбитого рта:

– Аристей… Ты спас, когда мы… с острова Буяна… Пора б должок… но мы где пообедали, там и поужинать норовим…

Он опустился на пол, глаза закрылись. Олег кинулся на недвижимого оборотня, как куропатка на птенца. Лицо Олега стало такого же землистого цвета. Таргитай со слезами топтался рядом, разрывался от бессилия, видя, как отчаянно волхв бьется со смертью, пытается отвести когтистую лапу Ящера.

В выцветших глазах Аристея появился слабый огонек интереса. Он поводил крылом, и перед ним появился пузатый кувшинчик из расплавленного и застывшего песка. Сквозь прозрачные стенки видно было зеленую, как тина в болоте, жидкость.

– Влей… – посоветовал он хриплым раздражающим голосом.

– Что это?

– Ветер. Он либо раздувает искорку… либо задувает.

От равнодушного голоса повеяло холодом. Олег поспешно ухватил сосуд: жизнь Мрака угасала и без ветра.

…Таргитай не успел отдышаться, а неподвижный, как глыба, Мрак лежал уже весь в страшных сизых и белесых шрамах – безобразно вздутых, жутких, но все-таки шрамах, а не ранах. Олег остатки напитка втирал в лицо и шею оборотня, Таргитай всхлипывал от облегчения. Шрамы, как говорит Мрак, мужчине в красу. А так как лицо и все худое тело цвета земли под снегом, то и вовсе красавец!

Ворон только головой покачал, когда Олег, едва держась на ногах, возложил ладони и на Таргитая. В бесцветных глазах изредка возникал слабый огонек любопытства, который сразу сменялся странным безразличием.

– Юные, – сказал он странным голосом. – Чистые, как рыбки…

Таргитай с удивлением поглядел на Олега, которого под маской застывшей грязи можно было спутать хоть с Мраком, хоть с выступом стены. Если и он такой же чистый, то Аристей говорит еще мудрее волхва.