Мрак

Ховрах уже сидел перед очагом, держал над огнем красные распухшие ладони. Мрак сбросил полушубок, сел на лавку. Женщина перевела взгляд с Ховраха на него, и Мрак понял, что ее интересует только он.

Пока пили горячее, отвар оказался с бодрящими травами, женщина сидела молча. Взгляд ее был устремлен в окошко. Там было видно только бушующий ливень, но она все смотрела и смотрела. Даже в ее напряженной спине было столько ожидания и отчаяния, что у Мрака запершило в горле.

Он подержал пустой ковшик в ладонях, сомкнул пальцы. От толстых глиняных стенок переливался сухой жар, размораживал застывшую кровь в ладонях.

— Что ищете? — спросила женщина мертвым голосом.

Мрак сказал с неловкостью:

— Не обращай внимания, мать. Наша суета — это так, пустяки...

Ховрах обиделся:

— Это царя отыскать — пустяки? Да ежели не найти, то завтра же... ну пусть через неделю это воронье, гордо именуемое себя Орлами, Волками и прочим зверьем, слетится в Куяву как на дохлую корову! Но на этот раз уже не уберется. А нам лучше иметь одного дурня на троне, чем ватагу зверья.

Женщина спросила без интереса:

— Царь исчез?

— Уже с неделю, — ответил Ховрах обидчиво. — Да ты, поди, знаешь. Лучше тебя нет ведуньи на всем белом свете! Так говорят, и я верю. Ты и сейчас еще красавица, а в молодости была... ого!.. Да ты и сейчас еще молодая и красивая...

Женщина устало отмахнулась:

— Уймись, Ховрах. Здесь твои подкаты не сгодятся. Царь исчез в долине?

— Да, — ответил Мрак неуклюже. — Он должен был бы добраться быстро... Лишь только скинул бы веревку.

Она чуть повернула голову, Мрак увидел бледную улыбку на бескровных губах.

— Его нет в долине, доблестный Мрак. Но в любом случае ты должен опасаться не только царя, но еще больше — Горного Волка.

— Этого Волка Ущелий? — воскликнул Ховрах. — Да, с тем зверюкой лучше не сталкиваться. Он побеждает всех.

Мрак проворчал:

— На всякую силу находится другая сила.

Женщина долго молчала. Мраку показалось, что она забыла про них. Наконец тихим голосом, похожим на легкое дуновение ветра, произнесла:

— Горного Волка тебе не победить.

— Возможно, — согласился Мрак. — А возможно и нет.

Она покачала головой:

— Его вообще убить невозможно.

— Ну?

— Поверь, чузежемец.

Мрак проворчал:

— Все-таки поверить не берусь. Говорят, даже боги умирают.

— Горный Волк не бог, но умереть ему не дано.

Что-то странное в словах женщины заставило его спросить настороженно:

— Почему? Умирают все.

Она с усилием повернулась от окна. Отчаяние в ее глазах было невыносимым. Но Мрак увидел как к отчаянию добавилась еще и горечь. Мертвым как вьюга голосом сказала медленно:

— Горному Волку повезло... Неслыханно! Однажды, это было лет десять тому, сам Маржель забрел в одинокое жилище его матери. Он бродил по землям и народам, воспевал подвиги, смерть в бою, голодал и мерз как все смертные. И когда бедная женщина накормила и напоила, выставив на стол все, что было в доме, к тому же зарезала для гостя единственную в хозяйстве курицу, Маржель растрогался и спросил, что бы она больше всего хотела узнать.

— Догадываюсь, — кивнул Мрак. — Мать есть мать.

— Да. Мать сразу же спросила, где сейчас ее сын. Маржель ответил, что в долине, где граница между Артанией и Славией. Мать робко спросила, что сын делает, и Маржель ответил, что бьется один с тремя противниками. Мать в ужасе воскликнула, не скажет ли гость, сколько ее любимому сыну осталось жить такой жизни... И Маржель, посмотрев в огонь, увидел, что соратники Горного Волка уже пали, он окружен врагами, а сзади подкрадываются с длинными копьями... И он честно ответил матери, что ее сыну отпущено столько же времени, как вон той догорающей головне в очаге.

Она замолчала, посмотрела прямо на Мрака. Тот пожал плечами:

— Признаюсь, не знаю, как поступила. Зарыдала? Начала рвать на себе волосы? Порвала одежды в знак скорби? Бросилась в ноги Перуну? То бишь, Маржелю?

— Нет, — ответила женщина. — Она бросилась к очагу и голыми руками выгребла из россыпи углей догорающую головешку.

Мрак задержал дыхание. Он словно ощутил в воздухе запах горящего человеческого мяса, когда руки матери выгребали из раскаленных углей, где плавится даже металл, крохотный кусочек дерева.

— Понятно, — сказал он с благоговением. — Только руки матери... Только ее любовь! Да, я знаю, слово богов нерушимо. Даже другие боги не могут его изменить или нарушить. Так что Горный Волк может за себя не страшиться?