Семеро Тайных

Сжавшись в страхе, он нырнул головой вниз и пошел резать плотный воздух, помогая крыльями. Справа и слева шли вверх красно-пурпурные стены, все темнее и темнее, наконец стали почти черными, он опускался почти вслепую, жар стал таким нестерпимым, что воздух обжигал горло, а пленка на крыльях трещала, на ней скручивались и чернели волоски.

Когда он решил, что дальше опускаться не сможет, внизу словно бы забрезжил свет. Сжав зубатые челюсти, он с усилием месил крыльями воздух, проламывался, шел все глубже и глубже, жар стал нестерпимым...

Справа стена резко ушла в сторону. Там был негромкий мерцающий свет, глаза едва не лопались от жара, крылья почти горели, но в подземной пещере воздух уже не врывался в горло, как пламя костра.

Пещера, которую открыл разлом, была размером с хлев. На своде темнели каменные капли, такие же потеки застыли на стенах, а каменная плита пола как однажды пошла волнами, словно в серую воду бросили камень, так и застыла.

Олег упал на теплый камень, от удара на миг потемнело в глазах, а когда снова посветлело, он уже был в человечьей личине.

За спиной мелькнула тень, острые коготки вцепились в голое плечо. Олег зашипел и непроизвольно смахнул крылатого зверька на пол. Тот успел расправить крылья над самым полом, мелькнул и пропал в тени, а затем растопыренные крылья мелькнули над мерцающим огоньком.

Олег поднялся, держась за стену. Ноги дрожали, хотя весь полет прижимал к пузу. От Жемчужины шел мерцающий, как крылья бабочки на ветру, свет, чистый и ясный. Олег потрясенно понял, что вся пещера образовалась и все еще расширяется за счет давления этого удивительного света на потолок, стены, даже пол, что истаивают как лед вблизи небольшого, но постоянного огня.

Темная тень пометалась над потолком, ясный свет не прерывался. Олег жадно всматривался в чудо.

— Как ты летел, — донесся потрясенный писк, — как ты летел!

— Умолкни, — огрызнулся Олег.

— Ты просто прекрасен! — верещал голосок восторженно. — Ты оставайся тем, волосатым! Какие крылья! Каков клюв!.. А когти, когти?.. Ты — прекрасен!

От вздрагивающего огня свет шел странно щекочущий, словно по обнаженной коже водили легким перышком. С каждым осторожным шагом ощущение радости усиливалось, а когда пальцы нависли над пылающим ядром размером с лесное яблоко, Олег чувствовал ликование, плечи раздвинулись, а обожженная кожа умолкла.

— Осторожно, — не унимался голосок, — ты теперь должен беречь себя!.. Человеков не жалко, их как муравьев, а такая огромная и волосатая птица... да еще с такими зубищами...

Свет не жег, а когда кончики пальцев коснулись Жемчужины, он ощутил только ласковое тепло. Жемчужина легко отделилась, он чувствовал ее свежесть и молодость, Род умел создавать не только бессмертное и неуничтожимое, но и вечно юное. По телу Олега пробежала волна, мышцы напряглись, налились силой, вот прямо сейчас готов разогнуться во весь рост, поднять на плечах горный массив, а с ним и все накопившиеся за тысячи лет песчаные горы...

Размером с яблоко, она и весила как яблоко, он перекатил с ладони на ладонь, смутно подивился, что же в этих жемчужинах находят особого, эта хоть светит, а другие и вовсе просто застывшие комки слизи в перловицах, болезнь какая-то, осторожно положил на пол, не разбилась бы, если выронит, стиснул зубы — как не любит это гроханье оземь, да еще о камни! — упал, больно зашибся локтем, в голове помутилось, замелькало, нахлынули другие чувства, образы, по стене метнулась угрожающе зазубренная тень, уже от его крыла, и он взглядом отыскал светящийся комок, приходилось смотреть то одним глазом, то другим, кое-как зацепил клювом и взял в пасть, только бы не повредить острыми как бритвы зубами...

Наверху металась и пищала крохотная тень, теперь он слышал намного лучше, не только писк, но и массу оттенков, но жилистые лапы мощно толкнулись, крылья сами по себе оперлись о вязкий воздух, толкнулись, и его выбросило из пещерки в расщелину.

Немыслимый жар охватил как в горящей печи. Из-за Жемчужины не мог закрыть пасть, горячий воздух тут же высушил рот, хлынул в глотку как растопленное олово. Не помня себя он судорожно молотил крыльями, мимо стремительно неслась пурпурная стена, затем сменилась синим, он сообразил, что быстрее стрелы выметнулся из расщелины и взлетел чуть ли не на версту над песками.

Расщелина с высоты походила на толстую раскормленную змею. Голова и хвост, истончаясь, исчезали в барханах, он сложил крылья, страшновато падать головой вниз, но пересилил себя и растопырился только за десяток саженей от песчаных гор.