Семеро Тайных

Одежда на прежнем месте, он ударился о горячий песок, застонал, кожа как ошпаренная, закашлялся, мог бы запихивать эту драгоценность и не в самую глотку, поднялся в личине человека, сразу чувствуя себя измученным и совсем старым, так лет уже на сорок, а то и сорок пять.

Жемчужина лежала, полузарывшись в песок. Не сводя с нее угрюмого взгляда, он торопливо подобрал одежду, все-таки злое солнце не так сжигает кожу, а когда снова взял в руки, из-за края расщелины вылетел, тяжело хлопая натянутыми крыльями, летучий зверек.

— Ты... — прохрипел он, задыхаясь от усталости, — уже снова... зачем... птицей прекрасен...

Олег буркнул, не поворачивая головы:

— Мне надо было захлопнуть трещину чуть раньше.

— Спасибо! Сейчас же едем!

— Это точно, — согласился Олег невесело.

— Ты мог бы остаться птицей... Или не мог?

Олег обшаривал небо в поисках Змея, Руха или любой летающей твари. Сейчас мог бы заставить опуститься и ковер-самолет, а хозяина сковырнуть: ведь заботится ж о счастье для всех людей, но синее небо было пустым, а на перелет в вихре не осталось даже капли магической мощи.

— Я многое не могу, — ответил он трезво. — Многое.

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

Глава 36

Сверху это был зеленый мир с редкими синими пятнами, в которых отражалось небо, с коричневыми проплешинами глины или черными пятнами пожарищ. Иногда эти черные полосы лесных пожаров пролегали на сотни и сотни верст, но при его полете на широкой спине Змея даже они выглядели безобидными.

Когда показалась степь Хакамы, он напряг зрение, беспокоясь, что просмотрит башню волшебницы. Это с седла коня, пусть даже самого рослого, башня, надвигаясь, просто подавляет, а со спины этого невзрачного серого Змея ее можно просмотреть, как со спины того же коня не всегда заметишь мелкий камешек.

Крылья Змея внезапно встали к ветру под острым углом. Голова и шея наклонились, он начал медленно приближаться к земле в стремительном полете. Хвост задрался, Олег уже скатился бы по спине на шею, если бы навстречу на давила плотная стена встречного ветра.

Похоже, Змей чувствовал беспокойство седока, шел так низко, что Олег отчетливо видел стада сайгаков, диких коней с короткими гривками, даже мог рассмотреть выглядывающих из норок сусликов.

Башня вычленилась резко и неожиданно, словно раньше скрывалась за радужной водяной пылью. Олег вздрогнул, а чуткий, как конь, Змей тут же повернул крылья так, что ветер засвистел и завыл, скручиваясь за его толстыми растопыренными пальцами, между которыми кожистые перепонки надувало как паруса.

Земля приближалась стремительно, Олег напрягся, первый толчок подбросил так, что опустился уже на другую пластину, с острыми шипами, взвыл сквозь стиснутые зубы. Лапы мощно стучали по сухой земле, по обе стороны словно взвились по облачку прошлогодних сосновых иголок.

Змей пробежал еще с полверсты, крылья на ходу стянул на спину. Олег оглянулся, рассерженные муравьи, которых смело крыльями, остались далеко позади, а эти вроде бы не слишком потревожены, хлопнул Змея по холке:

— Свободен!

Огромная туша словно вросла в землю, бока часто и с костяным скрипом выпирались и опадали. Рогатая голова повернулась к человеку. Пасть распахнулась, за двумя рядами страшных зубов пламенело адово жерло.

— Свободен! — крикнул Олег дрогнувшим голо-сом. — Лети в гнездо, в нору... или куда ты летел!

Он попятился, а когда отвернулся и побежал к башне, затылок сверлил тяжелый взгляд чудовищного зверя. Как он, такой могучий, подчинился козявке, словно какая-то корова или бык... Впрочем, коровы тоже могли бы любого человека на рога, но дают себя теребить даже детям...

Башня раздвинулась, вблизи не такая невесомая, знакомое основание из тяжелых каменных глыб, ворота все так же распахнуты, здесь красные струи муравьев сливаются в шуршащую реку, тащат добычу, соломинки, почти у каждого брюшко раза в три толще, чем у тех, кто выскакивает навстречу.

Олег присмотрелся, зябко повел плечами. Муравьи, что выбегают из замка-башни, не только со сморщенными брюшками, но и словно растерявшие пурпур, поблекшие, вялые, не в пример тем, что азартно вливаются потоками в ворота: горячие, впитавшие лучи солнца, красные как маки, с раздутыми брюшками настолько, что жесткие пластинки хитина раздвинулись, обнажая прозрачную пленку, в которой не то земляной мед, не то диковинные тайные зелья из глубин...