Владыки Мегамира

— Меня зовут Влад, — сказал он, протягивая руку.

Семен пожал ему пальцы с некоторым удивлением, явно этот обычай исчез, а Глебу посоветовал:

— Иди к Аполлону. Он уже наготовил для тебя клизм, припарок, промываний.

— Как Кася?

— Спит без задних ног. Не понимаю, что вы с нею вытворяли?

Глеб виновато кивнул Владу, заковылял прочь из склада, иногда вовсе прыгая на одной ноге. Семен широким жестом указал варвару дорогу, поклонился.

Двери захлопнулись, оставляя дима и Хошу в опустевшем складе. Влад шел впереди, спину держал прямой, а плечи разведенными. По молекулам запаха, что просачивались сквозь щели, мог с точностью определить, кто тайком наблюдает за ним, в полной уверенности, что его не видят: пол, возраст, вес, здоровье, реактивность и многое другое. Узнал, что мужчин здесь большинство, детей почти нет, а женщины странноватые, если не сказать о них хуже, что трудно для варвара. К своим тридцати годам он привык, что от женщин при его появлении распространяется сильный зовущий запах, они раскрывались как цветы, его сердце в таких случаях стучало чаще, глаза блестели, а кровь раздувала гениталии. Здесь женщины почему-то смотрели со страхом!

В пещере Семена Влад ощутил, что за ним подсматривают по-прежнему. Он не обнаружил наблюдателей, но на всякий случай двигался замедленно, стараясь не напугать хозяина. Когда за ними закрылась дверь и они очутились вдвоем в закрытой комнате, Семен заметно подобрался, напрягся, Влад даже уловил запах страха, правда — слабый.

Гость сел на широкую доску, что шла вдоль стола. Двигая только глазами, рассмотрел длинные ряды полок с водяными шарами — мутными и прозрачными, легкие и вязкие, разноцветные... Многие растворы были в плотно закупоренных флягах.

Влад бросил понимающий взгляд на хозяина. Яды везде, похоже, хранят одинаково.

— Сейчас перекусим, чем боги... гм... боги Леса послали, — говорил Семен чересчур бодрым тоном. Он торопливо вытаскивал из больших корзин и швырял на стол ломти мяса, сушеные соки, выборки из сочных ягод. Запах страха испарился. — Извини, Влад... Ничего, что я упрощенно? Я не знаю твоих титулов. У меня их тоже как у сороконожки сегментов: доктор химико-технических наук, почетный член Лондонской и Харьковской академий наук, лауреат премии Дмитрия Лысенкова... и так далее. Если все звания перечислить, голодным останешься, остальные гости — менее знатные — все пожрут, а ты оботрешься своим титулом.

— Не оботремся, Семен, — рявкнул Влад. Он молниеносно выхватил нож, ощутил толчок страха со стороны хозяина, быстро нарезал мясо. — Благодарствую!

Семен перевел дух, взял ломоть, посыпал солью, оранжевой пылью, мазнул желтой пастой. Влад откусил, прожевал, со следующим куском повторил все движения Семена. Прожевал, вскинул на Семена глаза:

— Сам делал?

— Сам, — признался Семен сокрушенно. — Что делать, поесть люблю.

— Хорошо, — одобрил Влад. — Женщины так умеют?

— Есть? Еще как!

— Нет, готовить.

— Куда им, — ответил Семен пренебрежительно. Взглянув в суровое лицо, добавил торопливо: — Наши обычаи могут показаться странными. Женщины готовят, когда хотят. Но даже когда есть желание, то умеют... не очень. Кася, сам знаешь, принцесса, а с них какой спрос? Другие женщины готовят еще хуже.

Влад с удовольствием сжевал третий кусок, намазав специями еще гуще, буркнул:

— У нас тоже. Мужчины готовят намного лучше. Если хотят, конечно.

Семен вздохнул, чувствуя, как покидают последние остатки напряжения:

— Ты меня понимаешь. Мужчина должен есть хорошо, верно?

Влад окинул его одобрительным взглядом:

— Ты отличаешься... от остальных.

Глава 5

Ковальский, как было объявлено на следующий день, в тяжелом состоянии, но выкарабкается непременно — на операционный стол попал вовремя. Глебу зафиксировали кость, накачали болеутоляющим другого состава, так что походный вождь уже с утра прыгал по Станции, ругался с механиками, разбирал на части два оставшихся орнитоптера, выискивал дефект, который привел к катастрофе.

Влад выпустил, несмотря на протесты, дима на охоту. Тот совершил несколько кругов вокруг Станции, запоминая дорогу, сунулся в дверь, проверив память и перепугав до полусмерти двух женщин, затем умчался в Лес. Техники спешно устанавливали на входной двери сигнализацию: открытой держать нельзя — бактерий набьется столько, что не уничтожить, а закрытая сама должна раздвигаться в момент касания ее сяжками огромного ксеркса.