ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

В это время скрипнул засов, и в дом проскользнул человек, одетый во все черное.

— Ах, это вы, мой благодетель! — воскликнул старик.

Цзян Фань и Хуан Мао сразу поняли, что это Хань Чжан, и взмолились.

— Спасите и нас, второй господин!

— Погодите, не надо торопиться!

Хань Чжан мечом разрезал веревки, освободил пленников и сказал:

— Спрячьтесь где-нибудь и ждите меня.

Хуан Мао и старик залезли в корыто, из которого кормят лошадей, а Цзян Фань решил укрыться где-нибудь в другом месте.

Хань Чжан между тем взобрался на крышу господского дома и стал прислушиваться.

— Госпожа, вы так добры! — донесся до него старушечий голос. — Каждый день молитесь Будде, чтобы отвратить от нашего господина беду.

— Но Будда не слышит моих молитв, — отвечал другой голос. — Нынче господин снова похитил какую-то девушку и запер в комнате на той стороне дома.

— Это бы еще ничего, случилась беда пострашнее! Кто-то постучался ночью к оловянщику Цзя Гуану и отрубил ему голову. А с его женой наш господин заигрывал. Голову оловянщика обнаружили на внутреннем дворе храма, она была глубоко закопана в землю. Подозрение пало на монаха Фа-цуна, его увезли в ямынь и допросили под пыткой. А его собрат по учению Фа-мин подал жалобу в кайфынский ямынь. Тут наш господин переполошился, велел переодеть жену оловянщика мужчиной и привести в усадьбу. Сейчас она в восточном флигеле…

Хань Чжан спрыгнул с крыши, пробрался во двор восточного флигеля и прильнул ухом к окну. В комнате разговаривали двое: мужчина и женщина.

— По дороге с меня свалился сапог, и посыльные из ямыня увидели мою ногу! Хорошо, что их схватили, — сказала женщина.

— Я приказал Лэй Хуну нынче же ночью покончить с ними! — ответил мужчина, судя по голосу — Линь Чунь.

Хань Чжан отошел от окна, отдернул занавеску над входом и появился на пороге:

— Не вздумайте кричать!

Трепеща от страха, Линь Чунь упал на колени.

— Пощадите!

— Сперва я тебя свяжу, а уж потом поговорим! — ответил Хань Чжан, связал злодея, платком заткнул ему рот, потом связал женщину.

После этого Хань Чжан разыскал дочь старика Доу, передал на попечение жены Линь Чуня и предупредил, что отец ее заберет, как только закончится суд.

Линь Чуня, жену оловянщика и Лэй Хуна посыльные доставили в ямынь и о случившемся доложили Бао-гуну. Злодеи во всем признались, и на том дело закончилось.

Бао-гун удалился в кабинет, но едва сел ужинать, как во дворе раздался стук — на землю упало что-то тяжелое. Бао Син выбежал и вернулся с увесистым бумажным свертком, на котором было написано: «Вскрыть немедленно».

В свертке оказался камень и записка: «Я пришел к вам за «тремя драгоценностями» и унесу их на время в Сянькундао. Если Придворный Кот появится в Луцзячжуане, он получит хороший урок!»

Бао-гун велел Бао Сину проверить, целы ли «три драгоценности», призвал Чжань Чжао и показал ему записку.

— Вы кого-нибудь посылали проверить, целы ли «три драгоценности»? — спросил Чжань Чжао.

— Да, я велел это сделать Бао Сину.

— Вас провели! — взволнованно воскликнул Чжань Чжао.

— Каким образом? — удивился Бао-гун.

— Злодей не знал, где находятся «три драгоценности», а теперь увидит, куда пошел Бао Син, и узнает.

В это время во дворе раздался крик…

О том, что произошло дальше, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Герои выслеживают свирепого тигра и проваливаются в погреб. Три храбреца задерживают преступников и возвращаются в уезд

Итак, когда Бао-гун разговаривал с Чжань Чжао, снаружи послышался шум и крики. Горел западный флигель.

Храбрец выскочил во двор, увидел на крыше человека и выпустил стрелу. Раздался глухой стук.

— Эх, опять нас провели! — с досадой воскликнул Храбрец и обратился к Бао Сину: — «Три драгоценности» на месте?

— На месте, только что смотрел, — ответил тот.

— Пойди еще раз взгляни.

Бао Син убежал. В это время подоспели трое справедливых и четверо молодцов из ямыня, которые быстро потушили пожар. Вскоре вернулся Бао Син и растерянно сказал:

— «Три драгоценности» пропали!

Чжань Чжао бросился на крышу, за ним последовали Лу и двое его братьев. На крыше никого не было, а человек, в которого стрелял Чжань Чжао, оказался кожаным чучелом.