Ночь над водой

Перси сел за стол в черной еврейской ермолке. Маргарет захихикала. Черт побери, где он ее только достал? Отец побагровел, с размаху сбил ее ладонью с головы сына и разгневанно прошипел:

— Совсем сдурел, поганый мальчишка!

У матери лицо было каким-то странным, тусклым, оно не менялось с тех пор, как она перестала оплакивать уход Элизабет. Она не заметила выходки мальчика и рассеянно произнесла вслух:

— Рано мы что-то ужинаем.

— Уже половина восьмого, — заметил отец.

— Тогда почему не темнеет?

— Темнеет, но только там, в Англии, — ответил Перси. — А здесь еще нет, ведь мы догоняем солнце, поскольку находимся в трехстах милях от Ирландского побережья.

— Но ведь так или иначе стемнеет?

— Да, но не раньше, чем через час.

— Ну и хорошо. — Казалось, мать это мало волнует.

— Вот если бы мы двигались со скоростью света, то никогда не стемнело бы, все время светило бы солнце.

— Глупости, такого самолета никогда не создать, — возразил отец.

Стюард Никки принес первое блюдо.

— Я не буду, — сказал Перси. — Я ем только кошерную пищу.

Стюард бросил на него дикий взгляд, но промолчал. Отец стал пунцовым.

Маргарет поспешила сменить тему.

— Когда следующая остановка, Перси? — Он всегда был в курсе таких вещей.

— До Ботвуда шестнадцать с половиной часов лету. Мы должны прилететь туда в девять утра по английскому летнему времени.

— А там который будет час?

— В Ньюфаундленде время отстает от Гринвича на три с половиной часа.

— На три с половиной? Не знала, что нужна такая точность, в полчаса.

— Ботвуд тоже сейчас на летнем времени, как и Англия, при посадке по местному времени будет половина шестого утра.

— Я вообще в такую рань не проснусь.

— Еще как проснешься, тебе покажется, что уже девять.

— Удивительно, мальчишка так здорово разбирается в подобных вопросах, — промолвила мать.

Маргарет всегда раздражало, когда мать намеренно притворяется глупой. Она искренне считала, что техническая сторона любого вопроса — не женское дело. «Учтите, мужчины не любят девчонок, которые умнее них», — не раз повторяла она дочерям. Маргарет никогда не спорила, но сама считала иначе. Только глупые мужчины способны придерживаться такого мнения. Умным мужчинам нравятся умные женщины.

За соседним столом довольно громко разговаривали. Барон Гейбон и Карл Хартманн о чем-то оживленно спорили, а их соседи по столу изумленно смотрели на них. Маргарет заметила, что Гейбон и Хартманн всегда при деле, что-то горячо обсуждают. Возможно, это естественно, когда разговариваешь с крупным ученым, хочется обсуждать важные вопросы. Она несколько раз расслышала слово «Палестина». Наверное, они обсуждают еврейский вопрос. Маргарет нервно взглянула на отца. Он тоже услышал, судя по его хмурому виду. Стремясь отвлечь его, она решила поговорить о чем-нибудь интересном.

— Мы, скорее всего, полетим через шторм. Ожидается большая «качка».

— Откуда ты узнала? — спросил Перси, и в его голосе прозвучала ревнивая нотка, ведь во всем, что касалось полета, экспертом считался именно он, а не сестра.

— Гарри сказал.

— А он откуда узнал?

— Ужинал за одним столом с механиком и штурманом.

— Я все равно не боюсь, — громко заметил Перси, но по его тону ей показалось, что брат просто бодрится.

Маргарет и в голову не приходило волноваться насчет шторма. Ничего, немножко неудобно, но никакой опасности нет.

Отец осушил свой бокал рейнвейна и раздраженным тоном попросил стюарда принести еще вина. Интересно, он что, боится шторма? Пьет явно больше обычного. Лицо красное, глаза налились кровью. Почему он нервничает? Расстроен по поводу старшей дочери?

— Маргарет, тебе следовало бы поговорить о чем-нибудь с нашим тихим попутчиком, мистером Мембюри, — неожиданно произнесла мама.

Она удивилась.

— Зачем, мама? По-моему, ему хочется, чтобы к нему не приставали.

— Я думаю, он просто застенчивый.

Странно, мать никогда раньше не испытывала особой привязанности к застенчивым людям, особенно если в них, как в случае с мистером Мембюри, безошибочно угадывался представитель среднего класса.

— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Я просто не хочу, чтобы ты весь полет болтала с мистером Ванденпостом.

Тут мать действительно попала не в бровь, а в глаз.