Ночь над водой

— У тебя сохранились бумаги отца?

— Конечно, они дома, в сейфе.

— Кое-кто может захотеть взглянуть на них и обратится к тебе.

Дэнни рассказывал ей историю, которую она сама же придумала. Нэнси отреагировала довольно беспечно:

— Не думаю, что тебе вообще стоит тревожиться.

— Почему ты так уверена?

— Ну, я не знаю…

— Ты просматривала бумаги?

— Нет, видишь ли, их так много…

— Никто не знает что там. Тебе следовало давно все уничтожить.

— Да, возможно, ты прав, но я как-то не подумала. Кому они понадобились?

— Одной юридической конторе, скажем так.

— У них есть на это право?

— Вообще-то нет, но будет очень плохо, если я им откажу.

— Значит, вполне нормально, если откажу я.

— Ты не юрист, на тебя они в принципе давить не смогут.

Нэнси молчала. Ничего, пусть помучается. Наконец глухо произнесла:

— Тогда нет проблем.

— Ты им дашь от ворот поворот?

— Сделаю лучше. Я просто сожгу все завтра же утром.

— Умница, — он радовался как ребенок, — ты настоящий друг.

— А ты сомневался, что я могу поступить иначе?

— Спасибо огромное, я даже не знаю, как тебя благодарить.

— Ничего, не стоит, правда, если ты так уж хочешь, есть одна мелочь.

— Что, скажи скорее?

— Ты в курсе, почему я так стремительно возвращаюсь?

— Нет, я сам заволновался, когда мне сказали…

— Дело в том, что Питер хочет продать компанию за моей спиной.

На другом конце провода стояла гробовая тишина.

— Дэнни! Ты слышишь? Куда ты пропал?

— Да, слышу. Так ты не хочешь продавать компанию?

— Ни в коем случае. К тому же, учти: нам платят копейки, а меня вообще собираются вышвырнуть вон. Питер понимает, что это невыгодная сделка, но главная его цель — раздавить меня.

— А почему сделка невыгодная? В последнее время «Блэк'с бутс» не очень-то преуспевала.

— И ты знаешь причину, правда?

— Я думаю…

— Вот прямо и говори. Дело в том, что Питер — вшивый управляющий.

— Ну ладно, ладно, я понял.

— А теперь пораскинь мозгами. Вместо того чтобы продавать, не проще ли уволить его? Я сама стану к штурвалу и смогу выровнять руль, будь уверен. И только тогда, когда компания снова начнет приносить приличные доходы, можно будет рассмотреть возможность продажи, если кто-то к тому времени захочет. Но, естественно, уже не за гроши, а за кругленькую сумму.

— Я, право, не знаю.

— Дэнни, подумай, в Европе только что началась война, пойдут новые заказы. Мы будем продавать нашу обувь быстрее, чем ее делаем. Если подождать два-три года, можно продать ее вдвое, втрое дороже.

— Однако союз с Нэтом Риджуэем помог бы поднять на ноги и мою маленькую юридическую контору.

— Забудь об этом. Я предлагаю путь, как выбраться нам всем.

— Знаешь, я не уверен в том, что этот план соответствует твоим интересам.

«Старый лгун, — подумала Нэнси. — Ты печешься только о своих собственных барышах». Но вслух она этого не сказала.

— Не дури, все продумано.

— Хорошо, я все обдумаю.

Его ответ прозвучал очень уклончиво, она не могла оставаться в неведении, пора было доставать козырную карту.

— Дэнни, подумай о бумагах отца, ради бога.

Голос на том конце сразу изменился, стал глухим и хриплым.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что. Просто я оказываю тебе услугу и теперь прошу тебя об одном одолжении. Все честно.

— Ты считаешь? Тогда я вот что тебе скажу: обычно это называется шантажом.

Она проглотила слюну, когда вспомнила, кто ей говорит эти слова.

— Не строй из себя святошу, лицемерный нахал, ты занимаешься такими делами всю жизнь.

Он не обиделся, лишь захохотал в трубку:

— Тут ты попала в точку, детка. Узнаю хватку твоего отца. Но возникает один маленький вопросишка. Уж не ты ли сама подтолкнула судебное разбирательство, чтобы поставить меня в безвыходное положение?

Дэнни потихоньку подбирался к правде.

— Ты бы так сделал, нисколько не сомневаюсь. А я не буду отвечать на твои глупые вопросы. Учти одно — проголосуешь завтра со мной, ты спасен, нет — пеняй на себя. — Нэнси решила больше не церемониться с хитрым лисом.

— Ты со мной так не разговаривай, детка. Я знал тебя, еще когда ты лежала в пеленках.

Нэнси смягчила тон.

— Вот и помоги по старой дружбе.