Боулинг-79

Лиля не раз пыталась призвать возлюбленного к порядку – тот обещал. Но вечером все повторялось по прежней программе. А однажды во хмелю он сказал ей: «Я никогда себе не прощу то, что я – продался… – Потом по-пьяному хитро улыбнулся и продолжил: – И тебя не прощу – тоже…»

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

– Я имею в виду твоего Володьку. Она залепила ему пощечину:

– Не смей говорить о том, чего не знаешь!.. И в слезах убежала в свой номер.

Пару лет назад

И вот теперь, двадцать с лишним лет спустя, Лиля смотрела из своей командной рубки на распростершегося на полу Валерку и думала:

«Он все такой же шут гороховый… Но что было смешно, когда он был молодой, выглядит нелепо, когда мужику за сорок…»

К игроку подскочила редакторша Настена – все-таки, что ни говори, любой мужской успех возбуждает и притягивает женщин. Подала Валерке руку, помогла подняться, отряхнула с его спины невидимые пылинки. Потом увела из студии, обняв за талию. Нравы на телевидении царили весьма свободные, да и никакого дела до Валерки Лиле не было – а все равно при виде этой картины она ощутила болезненный укол.

«А, может, я не права? – подумала она, возвращая свои мысли из эмоционального в более присущее продюсеру логическое русло. – Может, Валерка не есть неудачник по жизни? И ему просто чуть-чуть не повезло? Например, с женой? И, будь я с ним рядом, у нас все было бы хорошо? Может, ему нужен-то был всего лишь небольшой, крохотный толчок? Вроде того, что я дала ему сегодня? Ведь ты подумай: всего-то делов – пригласить его на игровое шоу. Легче легкого. А дальше – он все сам сделал, или почти сам… Почему же, черт возьми, не раньше?.. Почему только сейчас?..»

Эти мысли пролетели в ее голове со скоростью молнии. Продюсер Лилия Велемирская если и предавалась рефлексиям, то не долее трех минут в день. Действие – вот что было ее настоящей стихией. И теперь она схватила мобильник и набрала номер пиар-агента «Миллионера», смазливенького мальчика, вчерашнего выпускника журфака.

– Спишь? – строго спросила она.

– Н-ну…

– Почему ты не на записи?

– Э-э, – осмелился вякнуть мальчик, – разве это входит в мои должностные обязанности?

– Входит! Черт возьми, входит! Если игрок выигрывает миллион!

– Ох ты, ех ты, – запричитал юноша.

– Давай чеши немедленно сюда. Чтобы успел у него взять интервью для пиар-релиза.

Не слушая дальнейших объяснений пиар-агента, Лиля нажала «отбой».

А режиссерша тем временем отдала по громкой связи команду:

– Все на исходную! А потом:

– Мотор!

Начиналась запись следующей программы, которую открывал без пяти минут миллионер Валерка. Прозвучала музыкальная отбивка, и они появились рядом с Мальковым в просцениуме. Оба переоделись – у зрителей должно создаваться полное впечатление, что между двумя передачами прошла неделя.

– Дорогие друзья, – затараторил ведущий, – мы с вами на игре «Три шага до миллиона», и с вами я, Кирилл Мальков!..

Бурные аплодисменты.

– Нашу игру открывает Валерий Беклемишев из Москвы!.. Неделю назад ему до миллиона не хватило всего одного шага! Он выиграл пятьсот тысяч рублей, и сегодня мы с вами, наконец, узнаем, сможет ли он завоевать миллион!..

Опять неистовые хлопки зала, срежиссированные редактором по зрителям.

– Прошу вас, Валерий! – и конферансье указал ему на кресло для игрока.

1980 год: Москва

Безумные гастроли того лета подходили к концу.

Во владивостокской гостинице агитбригадовцы ночью смотрели трансляцию открытия московской Олимпиады.

На БАМе их застигло известие о смерти Высоцкого.

В Чите наблюдали в черно-белом телевизоре, как улетает в вечернее столичное небо олимпийский мишка…

И всякий раз дело не обходилось без пива, за которым, от радости или от горя, обязательно следовала водка.

Лиля несколько раз пыталась по-серьезному поговорить с Валеркой. Но он всегда переводил душеспасительную беседу в шутку. Отвечал хохмами, прикалывался, выделывался. Она махнула рукой: «Ведь я же не мама ему. И не нянька. И даже не жена. Пусть живет, как знает».

А когда они приехали в Новороссийск – последнюю точку их гастрольного маршрута – он неожиданно завел нешутейный разговор сам. Поздним вечером они сидели на лавочке на набережной на мысе Любви. Справа от них простиралась та самая проклятущая Малая земля. Слева посверкивал огнями, порыкивал моторами буксиров порт. Неутомимо сигналили разноцветные маяки.