Истребивший магию

Глыба упорно отстаивала свое право быть там, где она есть, а Барвинок сказала, шумно дрожа:

— Какой он… жуткий.

— Уже нет, — поправил Олег.

— Как ты вовремя нашел нужный амулет!

— Опыт, — ответил Олег. — Пойдем, пусть это повисит, как бабочка на стене.

— Ты добр, — сказала она.

Он посмотрел с удивлением.

— Правда?

— Не дал его раздавить…

Он буркнул:

— Вообще-то я оставил проход для нас. Нам туда.

Барвинок вскрикнула, за их спинами каменные плиты пола затрещали и начали подниматься уродливым горбом. Олег ухватил ее за руку, Барвинок вскрикнула от боли, а он прыгнул в щель и вдернул ее за собой, как щенка на веревочке.

Барвинок еще летела по воздуху, когда он развернулся и сильным пинком вышиб глыбу. Половинки стены торопливо пошли навстречу друг другу. Горб рассыпался, на его месте с грохотом поднялось, разбрасывая камни, нечто вроде огромного черного дерева, уперлось вершиной в потолок и начало быстро заполнять хищными ветвями-лапами комнату.

Стены сблизились и закрыли щель. Одна ветвь успела просунуть отросток за добычей, но каменные плиты ударились друг о друга и, к великому облегчению Барвинок, срослись, не оставив и трещины.

Отросток упал наземь, и хотя выглядел твердым и даже отливал металлом, но, отсеченный от родительского древа, превратился в мерзкую слизь и растекся грязной лужицей.

Олег опустил Барвинок на пол, она так и висела на нем, обхватив руками и ногами, сказал быстро:

— Не отставай! Теперь он уже знает, где мы.

На той стороне дверь из золота, Олег вышиб ее с разбега, Барвинок вбежала за ним, и ей показалось, что попали в ад. Стены просторной комнаты в багровых языках огня, бешено мечутся и лижут жадно потолок, тот уже раскалился докрасна и дышит жаром. Барвинок начала задыхаться, не сразу поняла, что пламя хоть и скачет по стенам, но ненастоящее, воздух даже прохладный, а пол, весь из горящих пурпурных углей, не обжигает ноги.

Олег сразу вперил взгляд в поднявшегося им навстречу из-за стола очень старого и худого человека в длинном, до пола роскошном халате голубого цвета. Халат шит золотом, но золотых нитей столько, что выглядит сшитым из золота целиком, с добавлением голубых вставок. На груди три связки амулетов и талисманов, покатые плечи переходят в широкие рукава, откуда торчат тонкие руки, капюшон за плечами откинут, большой и просторный. Его, как поняла она, маг набрасывает на голову и, скрыв лицо, бродит по своим владениям.

Лицо мага злое, хищное, с сильно запавшими щеками и крючковатым носом, он проговорил ровным злым голосом, но Барвинок уловила сильнейшее изумление:

— Как ты… сумел?

Олег ответил так же ровно:

— Я не стал тратить время на все ловушки, западни и обваливающиеся в преисподнюю плиты. Хотя да, это было бы красиво, героически, а ты следил бы с великим интересом… Но мы с тобой мыслители, нам ли драться примитивно, как простые крестьяне? Или даже как герои-воины, что для нас вроде муравьев?

Колдун медленно приходил в себя, Барвинок видела, как он все еще ошеломлен, но изменения на умном злом лице говорят, что лихорадочно продумывает, что делать дальше.

Перед ним на столе высокий кувшин из позеленевшей меди, два старинных кубка, изъеденных временем, явно из древних раскопок. Она видела, как его рука протянулась было к кувшину, но волхв следил за ним исподлобья, и колдун нехотя отдернул руку.

— И что ты, — спросил он неестественно спокойным голосом, — хочешь?

За его спиной на стене вспыхнула кровавым светом и медленно начала пульсировать огромная пентаграмма, заключенная в круг. Линии зловещей звезды изогнуты, пульсация становилась чаще, а цвет падал до темной багровости, затем нарастал почти до слепящей белизны.

Олег покосился на нее бесстрастно, блики от страшной звезды падают на его лицо и то накаляют до вишневости, как железо в горне, то высвечивают до смертельной бледности.

— У меня к тебе только один вопрос, — проговорил он. — Ты слуга Черного Мага?

Колдун медленно раздвинул губы в мрачной ухмылке.

— Я никому не служу, — прозвучал его холодный нечеловеческий голос. — Но власть Черного Мага признаю. Почему? Да хотя бы потому, что его сила во много раз больше моей.

— Хорошо, — одобрил Олег, — хорошо, когда признается какая-то власть. Власть — это порядок.

Колдун мерил его насмешливым взглядом.