Мужчины нападать не торопились, хохотали, дразнили жертву, это же так сладко — чувствовать полную власть и возможность делать с нею все, что пожелают.
Олег начал придерживать коня, Барвинок догнала и поехала рядом, прожигая наглецов ненавидящим взглядом.
— Как я хочу их всех убить!.. — прошипела она. — Ты в самом деле умеешь стрелять из этого лука?
— Ну, — пробормотал он, — в великанов вроде бы не промахнулся…
— А здесь цели помельче, — возразила она.
Он поморщился:
— Не убивать же за такое. Подумаешь, позабавятся. А ее тряпки им не нужны.
Она вскрикнула:
— Позабавятся? Да после такого порядочная женщина может покончить с собой!.. Как ты можешь?
Олег вздохнул.
— Ну что ты такая злая? Маленькая, а просто зверюка…
Он подъехал к ним шагом, Барвинок следом. Их наконец заметили, но продолжали хохотать и дразнить женщину.
Олег сказал мирно:
— Здравствуйте!.. Это дорога на Коростень?
Один из мужчин сказал недружелюбно:
— Пошел вон!
Другой быстро оглядел Барвинок.
— Ого!.. Да тут еще одна. И хорошенькая… Эй ты, рыжий! Оставь женщину, а сам можешь идти в свой Коростень. Вот по этой дороге, а там на развилке возьмешь влево.
Олег взглянул на Барвинок с укором.
— Вот так всегда с тобой неприятности.
Она сказала ехидно:
— Какие? Тебе же сказали: иди-иди-иди. По этой дороге, а там возьмешь влево. На развилке. Все правильно?
Мужчина подтвердил:
— Точно. А ты, цыпленочек, иди сюда. Рад, что ты выбираешь настоящих мужчин.
Олег вздохнул тяжело, сказал негромко, все еще морщась, словно вынужден вступить в грязное смердящее болото:
— Ладно, ребята. Позабавились, хватит. Оставьте женщину в покое. А сами идите-идите-идите… Куда меня послали. Или в другую сторону, мне вообще-то все равно. Я-то знаю, куда в конце концов придете…
Женщина с вилами часто дышала, слезы все еще бегут по впалым щекам, но смотрела на Олега с такой надеждой, что Барвинок стало завидно.
Мужчины рассматривали его с интересом. Один сказал насмешливо:
— Впервые вижу, чтобы после пьянки в глазах не двоилось, а… уменьшалось. Нас пятеро, понял? Пятеро, а не один!
Олег развел руками.
— Это хорошо, что только пятеро. Разозлиться не успею. Я человек очень мирный, разозлеваюсь медленно…
Он легко соскочил на землю. В тот же миг самый крупный из мужчин, явно вожак, замахнулся. Олег не сдвинулся, только молниеносно вскинул руку и перехватил кулак в растопыренную ладонь. Послышался чмокающий удар, затем волхв сжал пальцы. Лицо вожака перекосилось, он побледнел и опустился на колени.
Барвинок показалось, что услышала тихий хруст. Олег выпустил кулак вожака, там теперь кровавое месиво, и сказал грустно:
— Идите, а?.. Пока я не разозлился.
После минуты оцепенелости все заорали и бросились на него кучей. Барвинок снова смотрела во все глаза, не понимая, как можно так предвидеть все удары, чтобы уклоняться с непостижимой точностью, а в ответ бить метко и сильно. Они все еще набрасывались на странного чужака, не замечая, что их на ногах все меньше, а распростертых больше, наконец остался один, он успел понять, что они потерпели неожиданное поражение, попятился, повернулся и бросился бежать.
Олег поднял камень, Барвинок показалось, что метнул не слишком сильно, однако убегающий вздрогнул, ноги подкосились, он так и рухнул с наполовину погрузившимся в затылок камнем, словно тот попал в мягкую и вязкую глину.
Барвинок сказала язвительно:
— Что, успел рассердиться?
Олег покачал головой.
— Нет.
— А зачем?
— Простая предосторожность, — объяснил он мирно. — Мало ли где тут еще такие же стервецы… Добрая женщина, дорога свободна. Хотя зачем рисковать, отправляясь в такую дальнюю дорогу в одиночку, не понимаю.
Женщина выронила вилы, закрыла лицо ладонями и зарыдала. Барвинок тоже спрыгнула на землю, обняла спасенную и похлопала по спине.
— Все хорошо, — сказала она, — все уже закончено. Вот возьми монету. Это поможет тебе в первые дни.
Женщина охнула, хотела опуститься на колени, Барвинок не позволила. Олег нетерпеливо покряхтывал, Барвинок виновато улыбнулась спасенной и поспешила к нему.
Он вскочил в седло, снова не коснувшись стремени и как бы без усилий, нахмуренный и сосредоточенный, разобрал повод и пустил коня уже по дороге.