Билет на ковер-вертолет

Федор молча встал и ушел. Леонид решил, что приятель бросился звонить нечестному продавцу, и тут в беседу влезла Розалия.

— Как ты смеешь говорить глупости! — воскликнула она.

— Понимаю, слышать такое неприятно, но в данном случае лучше знать правду, — мирно парировал Леня. — Думаю, молитвенник надо вернуть.

— Ага, себе хочешь забрать…

— Господи, конечно, нет. Зачем мне дрянь?

— Книга подлинная.

— Увы, нет!

— Самая настоящая.

— Ты ошибаешься.

— У Федора замечательно наметан глаз.

— Боюсь, ты преувеличиваешь способности мужа, талант оценщика — не главное его достоинство, — вздохнул деликатный Леонид.

— Ты просто позавидовал Феде! — взвилась Розалия.

— Нечему.

— Как же, такая уникальная вещь, и не твоя…

— Фальшивка!

— Раритет.

— Подделка.

— Подлиннее не найти.

— Глупость.

— Редкостная удача, — не сдавалась Розалия.

И тут у Леонида лопнуло терпение.

— Да как ты не понимаешь! — заорал он. — Ох, не хотелось бы Федьку добивать… Все равно скажу: твой супруг вообще фиговый собиратель, его постоянно вокруг пальца обводят, народ Константинову под видом ценностей частенько всякую дрянь сдает. Знаешь, как его наши кличут? Мусорщик!

Розалия побледнела.

— Врешь!

— Нет, правда, — слегка сбавил тон Леонид. — Зря я молчал… Все боялся Федора обидеть, а следовало ему раньше глаза открыть.

— Уходи, — прошептала Розалия.

— Не будь дурой, послушай меня.

— Убирайся!

— Я как друг…

— Нам не нужны подобные друзья! — отрезала супруга Константинова.

Леонид нахмурился:

— Не понял…

— Вон из нашего дома! — четко произнесла Розалия. — Неужели не ясно? Могу повторить: пошел отсюда!

Леонид вскочил.

— Ладно! Но напоследок сообщу: все, что Федька приволок в дом, — полнейшее дерьмо. На стене, вон там, не Коровин. Эту картину многим пытались всучить, но обломалось. Мазню сработал студент-художник, состарить холст легко, вот Федька и клюнул. Кресло, на которое он никому садиться не разрешает, вовсе не помнит императора Павла, и вон те фигурки сделаны пару лет назад, а не в восемнадцатом веке. Федька идиот, лопух, нахапал дерьма и радуется, а над ним все смеются. Так-то!

Выговорившись, Грачев ушел, не постеснявшись напоследок хлопнуть дверью, а Розалия бросилась утешать мужа. Она ни на секунду не поверила злым словам Леонида. Ясное дело, что бывший лучший друг переполнился завистью, сам хотел бы заполучить чудесный молитвенник и большинство раритетов, имевшихся в квартире Константиновых. Федор — выдающийся человек, остальные собиратели жалки и нелепы, их коллекции бедны, несуразны и ничтожно малы. Если речь заходила о Федоре, Розалия начисто теряла способность разумно мыслить.

Полностью поглощенная мужем, она мало внимания уделяла детям, мать из Розалии была никакая, старшая и младшая девочки росли словно сорная трава. И вот странность: дочери у Константиновых получились тихие, спокойные. Молчаливая Марина без возмущения ходила целый год в одном платье, отлично училась в школе и не доставляла родителям никаких хлопот. Розалия никогда не проверяла уроков и не интересовалась, что делает девочка в свободное время. Но, очевидно, Мариночке достался правильный генетический набор, ни в чем плохом она никогда замечена не была.

И вот грянул гром. С чистого, не затянутого тучами неба, абсолютно неожиданно.

Марина исчезла. Момент, когда и куда ушла дочь, Розалия, как всегда, не отследила. Более того, факт, что девочка не ночевала в своей постели, дошел до матери не сразу. Утром, около десяти часов, Розалия случайно приметила в прихожей портфель старшеклассницы и страшно удивилась.

— Марина, — крикнула она, — ты заболела?

Дочь не ответила.

Мама заглянула в спальню к девочке.

Константиновым повезло с жильем. Правда, дом, где обитала семья, был ветхим, кандидатом на снос, его возвели при царе Горохе, и трубы с тех пор не меняли ни разу, зато у профессора имелись две громадные комнаты, каждая по пятьдесят метров с несколькими окнами. В свое время Розалия поставила перегородки, получила в результате ремонта пятикомнатные апартаменты, и все члены семьи имели отдельные спальни.

В детской Марины царил обычный казарменный порядок, кровать была застелена, на тумбочке ничего лишнего. Беспечная Розалия тут же успокоилась — значит, дочь, как всегда, ушла на занятия. Почему портфель дома? От этого тревожного вопроса мать просто отмахнулась и отправилась заниматься своими делами.