Город принял

— Нет! — жестко сказал Стас. — Пора тебе менять профессию, Марчелло. Ты ведь умный, когда же ты поймешь, что уже примелькался, тебя не то что по фотографии, тебя по одному почерку в МУРе расколют!

— Почерк можно подделать… — лениво сказал Рудик, откинул голову на подушку, устало закрыл глаза. — Есть что-нибудь еще?

— Есть. Двое потерпевших, которые опознали тебя по фотографиям — не только свежим, но и десятилетней давности. Раз. — Тихонов для верности загнул палец. — Они же опознают тебя лично. Два. Пятнадцать человек в министерстве, ты им достаточно там намозолил глаза, опознают тебя безоговорочно, а сказать, что именно ты там делал, не смогут, они же не знают! Самое смешное, что и ты — даже для приличия — не сможешь придумать нам какое-нибудь объяснение: зачем ты там неделю — и вчера также — болтался. Ну, скажи мне вот так, с ходу: какие такие были у тебя срочные дела в министерстве, что ты туда с больничной койки смотался, а?

Рудик открыл глаза:

— Я человек серьезный, капитан, и с ходу ничего говорить не люблю. Придет время, скажу, подумавши.

— Ладно, — согласился Стас. — Я тогда спущусь сейчас в вестибюль, там ребята дожидаются, которых ты облапошил. Мы поднимемся, чтобы они тебя в натуре опознали, и тогда поедем к нам…

— Нельзя! — яростным шепотом сказал Рудик. — Я больной!

— Ну, я самовольничать не буду, — ответил Тихонов. — Я с врачами здешними посоветуюсь: можно или нельзя тебя транспортировать. Да и Маргарита Борисовна — доктор…

Я укоризненно посмотрела на Стаса:

— Лечащего врача достаточно… он знает.

— А где вы собираетесь всю эту комедию устраивать, с опознанием? — спросил Рудик. — Прямо здесь, в палате?

— Зачем же людей беспокоить? — Тихонов кивнул на больных. — В конце коридора есть ординаторская, нам ее минут на десять уступят. Не беспокойся.

И вышел. А через двадцать минут процедура опознания в ординаторской была уже окончена; потерпевшие, не колеблясь, указали на Рудика как главного героя их вчерашней одиссеи. Когда официальная часть была окончена, Рудик упрекнул горе-покупателей:

— Эх, вы-ы! Ребята вроде грамотные, неужели не понимаете: разве можно первому встречному доверяться!

На что Сергей мрачно ответил:

— Кто ж вас, жуликов, знал-то? У нас так не водится, сказал человек — значит, сделал. — И, обернувшись к Стасу, пояснил: — Местечко у нас небольшое, кабы такой ловкач появился, его бы живо на запчасти разобрали… Деньги отдашь?

— Придется… — вздохнул Рудик. — Полторы тыщи под матрасом лежат, не оставлять же их няньке здешней!

— Как полторы тыщи? А остальные где? — взъелся Серега. — Две сто было!

— Остальные у компаньона моего. Найдут его — значит, ваши, — спокойно сказал Рудик, ласково мерцая своими добрыми глазами.

— А не найдут?…

— А не найдут — значит, штраф с вас, лохички, штраф, чтобы ушки свои не развешивали.

— Найдем, найдем, — успокоил Стас. — Твой компаньон, я думаю, скорее всего Валера-Трясун. Куда он денется!.. Давай, Рудик, собирайся, у нас доболеешь…

Рудик горестно вздохнул:

— Эх, мать честная, вот невезуха. А я-то думал, последний раз стрельну и смоюсь от вас — так, что меня и на льдине под Шпицбергеном не разыщут…

— …Милиция слушает. Замдежурного Дубровский…

— Докладывает дежурный двадцать второго отделения Газырин. На Переяславской улице бульдозерист Симонов и крановщик Костюк на разборке старого дома обнаружили в обломках стены клад — алюминиевый бидон с золотыми монетами, украшениями, пачками истлевших денег выпуска 1947 года…

14. Следователь Капитан Анатолий Скуратов

Севергин положил трубку и повернулся ко мне:

— Слушай, дружок, надо тебе сходить в КПЗ, там Серостанов снова буянит…

— И без старшего следователя с ним нельзя разобраться? — усмехнулся я.

— Можно, — кивнул спокойно Севергин. — Но он перекусил себе вену. Сейчас подойдут туда, с минуты на минуту, Тихонов с врачом. Окажите помощь и оформите протокол. Выполняйте.

Не надевая плаща, я отправился в КПЗ, раздумывая не спеша о том, что за долгие годы работы дежурным Севергин забыл нормальную человеческую речь и вполне обходится короткими репликами и руководящими замечаниями. Наверное, у себя дома он так же коротко, деловито и доходчиво указывает жене на последовательность подачи супа, жаркого, компота, обозначает диспозицию приема гостей, делит наряды по уборке квартиры между детьми.