Одна из них стала женой американского миллиардера, другая – наемным...
— Почему это? — обиделся Задирака. — Кроме вас, никто не жалуется!
— Потому что сами ездить не умеют, вот и смотрят, разинув рты, как ты жмешь на всю железку. А если бы ты микитил немного, то поехали бы не по Садовому, а через новый мост по кольцу «В». Вдвое быстрее… Понятно?
— Понятно! Только… — Задирака собирался обстоятельно доказать свою правоту, но я уже повернулся к Одинцову.
— Ну что, Юрец? Сейчас ты с Юнгаром должен показать класс.
— Постараемся, — смущается Юра Одинцов. Со своим румянцем и длинными модными волосами он вообще больше похож на девушку-отличницу, чем на сержанта милиции. — Нервничает он всю неделю…
— А чего? — спросил я.
— Да брата его, Фархада, ранили ножом в субботу…
— А, да-да! — вспомнил всезнающий Задирака. — Это на прошлом моем дежурстве было. Фархад с проводником Костиным задержали грабителей, один из них и ткнул его ножиком…
Рита обернулась, с интересом посмотрела на огромного пса.
— И вы думаете, он понимает? — недоверчиво переспросила она Одинцова.
— Конечно! Собачки все понимают. Они же в одной вольере живут. Когда Фархад не вернулся, Юнгар сразу все понял — вот и тоскует…
— Вы о нем, как о человеке, говорите, — тепло улыбнулась Рита.
— А собачки во всем, как люди, — серьезно сказал Юра Одинцов. Юнгар положил огромную башку ему на колени, сладко зевнул, разинув розовую зубастую пасть. — Юнгар у нас вообще талант, умница, — убежденно повторил кинолог.
Уставший от молчания Задирака подал голос:
— Ты так его расхваливаешь, что не понять, кто из вас умнее!
— Глупо и грубо! — не удержался я.
Одинцов, абсолютно не обижаясь, пожал плечами, степенно сказал:
— На то я и вожусь с ним три года, чтобы он в работе был умнее меня! Дрессировщик все свое должен собачке передать…
— Вот это речь не мальчика, но мужа! — откликнулся Халецкий. — Как говорится, пусть режиссер умрет в актере…
На Лучевой просеке парка Сокольники видна группа людей, милицейский автомобиль и длинная американская машина с дипломатическим номером. Задирака лихо тормознул, и я хлопнул Одинцова по плечу:
— Ну давай, Юрец, от тебя с Юнгаром, можно сказать, зависит вся дальнейшая политика разрядки…
Милицейский лейтенант, безошибочно опознав во мне старшего, отрапортовал:
— Товарищ капитан, вот эта иностранная гражданка заявляет, что у нее не то похитили в кафе бриллианты, не то расстегнулась цепочка, и она их потеряла…
Элегантно одетая женщина средних лет громко и очень быстро говорила по-английски, от возбуждения растрепалась ее безупречная прическа с умеренной сединой, все время съезжали на нос модные очки с поляризованными стеклами. А я, «построив» невозмутимое лицо, слушал ее, кивал, поддакивал, пока лощеный молодой человек, наверное переводчик, безуспешно пытался вставить хоть словцо, чтобы пояснить ситуацию.
Минуты через три я спросил Риту:
— Сердечных капель или, лучше, успокаивающего нет? Я по-английски ни бум-бум, а она ему еще час не даст сказать…
Ухмыльнувшись, Скуратов сказал:
— Она объясняет, что бриллианты — это фамильная реликвия…
Ну да, ему хорошо — он ведь только экзамены в адъюнктуру сдал.
А американка не замолкает ни на мгновение.
— Колье было подарено миссис Канингам в день конфирмации, — врезался наконец в синхронный перевод лощеный паренек. С акцентом говорит паренек.
Американка, не снижая темпа изложения, вдруг заплакала, и лицо ее мгновенно стало старое, мятое, в красных пятнах.
— Она никогда его не снимала, — объяснил Скуратов. — Это старые бриллианты из Африки…
— …Колье подарила бабушке мисс Каннингам, урожденной Ван ден Гейт, ее жених лорд Мауктботтен, — включился переводчик. — Лорд Мауктботтен был военно-морским атташе Великобритании в Вашингтоне…
Скуратов, с трудом сдерживая смех, переводит мне:
— Впоследствии их помолвка расстроилась из-за того, что лорд был протестантом, а Ван ден Гейты — убежденными католиками…
— Зря смеешься, — негромко сказал я ему. — Можно сказать, из-за религиозного фанатизма не сложилась жизнь, а мы имеем это головоморочение…
— …Колье было куплено в свое время в Лондоне, на аукционе в салоне Сотби, — пока что гнал подстрочник переводчик.
— Е-мое! — восхищенно воскликнул Задирака. — Во дает! Полный сикамбриоз!