Муму с аквалангом

Федор остановился и перевел дух.

– Продолжай! – велела я.

Подросток повиновался.

– «Многие годы нас с Марией считали счастливой семейной парой, но никто не знал, что красивый фасад скрывает гнилой дом. В первое время после свадьбы мы хотели завести ребенка, но Мария не беременела. Жена обратилась к врачу, который, проведя исследование, вызвал в кабинет меня. В результате анализов выяснилось, что бесплодным в нашей паре являюсь я, а Мария способна зачать и выносить дитя. Для любого мужчины невыносима мысль о физической ущербности, я очень не хотел, чтобы Мария знала правду, и уговорил врача не сообщать ее жене. Сейчас, осознавая то, к чему привело мое стремление сохранить мужское самолюбие, я глубоко раскаиваюсь в содеянном и прошу прощения у своей покойной жены Марии. Но много лет назад я счел возможным подкупить доктора, и он сказал моей супруге, что та бесплодна и медицина ей не поможет.

Жена не хотела сдаваться, она тратила огромные суммы на лекарства и бесполезные процедуры, стала ходить к знахарям, а затем предложила мне усыновить ребенка. Но я был против, не желал воспитывать приемыша. Неизвестно ведь, какая будет наследственность у малыша, а хорошая женщина никогда не бросит ребенка. Я не хотел стать отцом отпрыска преступника. Мой отказ от усыновления сильно огорчил Марию, но потом она вдруг повеселела и спустя полгода сообщила мне о своей беременности. Я не поверил услышанному, а Мария твердила:

– Господь принял мои молитвы и сотворил чудо.

Чтобы исключить ошибку, я еще раз прошел обследование, вновь убедился в своем стопроцентном бесплодии и задал жене прямой вопрос:

– Кто твой любовник?

Мария попыталась отрицать факт измены, и тогда мне пришлось показать ей результаты своих анализов. Это был самый ужасный день в нашей жизни. Узнав правду, Мария стала рыдать, а я, не сдержавшись, накинулся на нее с кулаками, требуя ответа на свой вопрос. В конце концов супруга призналась: несколько месяцев назад она ездила за покупками в Париж и там изменила мне с каким-то итальянцем.

После бурного выяснения отношений мы с Марией пришли в себя. Я предложил ей сделать аборт и забыть о случившемся, сказал, что готов простить измену.

Мария плакала и умоляла сохранить ребенка.

– У нас родится очаровательный малыш, – уверяла меня она.

Но я не хотел каждый день видеть перед собой свидетельство измены жены с каким-то прощелыгой и понимал, что никогда не смогу хорошо относиться к этому ребенку, даже если он будет ангелом. В конце концов я силой отвел Марию к доктору, и тут выяснилось неожиданное обстоятельство: срок беременности был слишком велик, оперативное вмешательство могло убить Марию.

Следующие дни были ужасны. Жена все время рыдала, я перестал управлять собой. В субботу к нам пришел Константин Калистидас. Мы с Марией попытались сделать вид, что в семье царит покой, но не выдержали и начали скандалить. Калистидас остановил нас и сказал:

– Арис, друзья существуют для того, чтобы протягивать руку помощи. Что у вас происходит?

И Мария рассказала Калистидасу правду. Константин сначала растерялся, но потом воскликнул:

– Из любого положения есть выход! Мы с Оливией хотим взять ребенка из приюта. Думаю, лучшим выбором станет малыш, который лежит под сердцем у Марии. И я, и жена никому никогда не расскажем, кто является биологической матерью новорожденного, а Мария будет уверена, что ребенок живет в любящей его семье.

На тот момент предложение Константина показалось нам замечательным. Мария уехала в провинцию, родила там девочку. Матери не показали ребенка, малышку сразу передали Калистидасам, которые впоследствии никогда и ни от кого не скрывали, что воспитывают приемыша.

После того как Калистидасы получили Софью, наши отношения стали не такими близкими. Вернее, я и Константин остались лучшими друзьями, а вот между Оливией и Марией начались трения. Оливия, наверное, ревновала девочку к фактической матери и старалась лишний раз не показывать ей дочь. Да и мне тоже. Всякий раз, когда я приходил к Константину, Софья либо спала, либо гуляла с няней. А Мария злилась на Оливию и говорила подруге гадости. Мы с Константином поняли, что женщинам лучше временно не общаться, и прекратили семейные посиделки, встречались в городе, без своих вторых половин.

Затем Калистидас получил назначение в Москву и уехал из Греции. Теперь мы встречались редко, лишь во время их отпуска, который Калистидасы проводили на родине. София росла, и я понимал: несмотря на сомнительность происхождения, девочка ведет себя достойно. Оливия и Константин обожали дочь и дали ей прекрасное воспитание. Но иметь дело с Софьей мне совершенно не хотелось, я удачно избегал встреч с нею, за всю жизнь видел ее пару раз и то мельком.