Истории про зверей и людей (сборник)

Со своей стороны, Вася совершенно излечил Антверпена от кашля. Первое время у воробья иногда случались простуды и бронхиты, но сок столетника быстро ему помогал. Оба они окрепли — Вася от регулярного полива, а Антверпен от целебного сока.

К тому же Антверпен каждое утро перед тем, как улететь на промысел, перелистывал страницу Энциклопедии, и Васе не надо было ждать, пока случайное дуновение ветра откроет перед ним новые знания.

Однажды вечером, когда Антверпен уютно уселся прямо на краю Васиного горшка и Вася рассказывал ему, как устроена электрическая лампочка, а об этом он как раз накануне прочитал в Энциклопедии на букву «Э», кто-то заскрёбся в дверь.

Естественно, это был кот Михеев.

Дверь скрипнула, и они услышали довольно робкий голос:

— Можно войти?

Приятели замерли: к ним в дом никто не ходил. Воробей посмотрел на Васю, Вася качнул верхним листом, и они отозвались:

— Пожалуйста, пожалуйста.

И вошёл кот Михеев.

Тьма была кромешная, и хотя кошки отлично видят в темноте, Михеев никого там не увидел, как ни пялился по сторонам.

— Здравствуйте, — на всякий случай поприветствовал Михеев невидимок.

— Здравствуйте, — услышал Михеев двухголосый ответ и удивился, увидев сидящего на цветочном горшке одного-единственного воробья. Он говорил как будто за двоих.

— Не пустите ли вы меня переночевать? Только на одну ночь. Я одинокий путник и очень устал, — произнёс кот неуверенно.

— Какой воспитанный кот! — шепнул Антверпен Васе. Но у кота было не только отличное зрение — слух тоже был отменный, он услышал это замечание и сразу же возразил:

— Ну что вы! Какое там воспитание! На помойке вырос! Практически сирота!

— Заходи, раз сирота, — обрадовался Антверпен, вспомнив своих драчливых братьев.

Знакомство состоялось. Антверпен во второй раз в жизни, опять не без удовольствия, представился, а Вася обрадовался, что у него появился ещё один слушатель.

— Вы хотите сразу лечь спать или послушаете, как устроена электрическая лампочка?

Михеев, страшно уставший с дороги, очень изумился:

— А можно я прилягу и послушаю про лампочку лёжа?

Михеев осмотрелся, углядел своим ночным зрением старое пальто в углу комнаты и лёг на нём, растянувшись с полным комфортом. «Наверное, мне всё это снится», — подумал он перед тем, как заснуть по-настоящему. И уснул на целых двое суток.

Глава 5

Котa Михеева сразу же, как он проснулся, приняли в свою компанию, и Михеев в первый раз в жизни почувствовал, что находится в приличном обществе. Про воробья он думал, что тот очень знатного происхождения, потому что у него такая красивая фамилия. Но тут он был не прав, потому что Антверпен было его имя, а не фамилия, — фамилии у воробья вовсе не было, в отличие от Михеева, у которого, наоборот, фамилия была, а не было имени.

Васи кот сначала немного стеснялся — уж больно столетник был образованный и умный. Сам-то Михеев знал всего пять букв — М, И, X, Е и В. Кроме того, он даже не знал, сколько именно букв он знает, потому что считать он умел только до четырёх, оттого что лап у него было четыре. Он полагал, что знает четыре буквы и ещё одну.

Постепенно Михеев пообвык, перестал стесняться и даже попросил Васю научить его грамоте, и Вася немедленно приступил к занятиям. К сожалению, дела шли не очень хорошо. Может, Михеев был не очень способным учеником, а может, Вася был не очень хорошим педагогом. Грамота продвигалась плохо, а вот зажили они очень дружно. Вася как мог занимался образованием Михеева и Антверпена, учил их всему, что прочитал в Энциклопедии, и лечил, когда была нужда, своим горьким соком.

Антверпен по-прежнему носил для Васи воду в клюве, а Михеев навёл в доме чистоту и порядок — кошки по природе очень чистоплотны! — и, к большой Васиной радости, разыскал в чулане самовар, начистил его и поставил на стол. С тех пор они каждый вечер проводили не на подоконнике, а за столом — пили чай. При этом Михеев очень аккуратно и почтительно переносил Васю вместе с его горшком на стол и ставил на почётное место около самовара, во главе стола. А рядом он ставил клеточку, в которую залетал Антверпен, садился на жёрдочку и чирикал что-нибудь весёленькое.

После чая Михеев ложился на спину, выпячивал свой белый живот, а Антверпен выклёвывал из шерсти блох, приговаривая:

— Маловаты блошки, зато как вкусны!