Истории про зверей и людей (сборник)

Не просили есть они только в двух случаях: пока жевали и когда спали. Мама-сороконожка разрывалась на части между шитьём и поисками пищи. Она сшила Антверпену рюкзачок, и теперь Антверпен тоже без корма для детей домой не возвращался. Он собирал зёрнышки и варил из них детям кашу на молоке. Все выбивались из сил. Марья Семёновна говорила, что просто погибла бы, если бы не помощь друзей.

Конечно, ей доставалось больше всех: ей надо было всех их умыть, причесать, уложить спать, а они были такие непослушные, что нельзя было сказать, что кто-то из них особенно плохо себя ведёт — все они вели себя только плохо.

Кроме того, они были совершенно неотличимы, и это создавало для воспитания большие сложности. Если провинившегося сразу не схватить за шиворот и не наказать немедленно, он убегал, и разыскать его среди братьев было совершенно невозможно. Только по штанам. Марья Семёновна специально шила для них разного цвета штаны, но они вырастали так быстро, и Марье Семёновне приходилось целыми днями шить. И хотя Марья Семёновна шила одновременно двадцать пар — каждой парой своих ножек по паре штанов, — всё равно несколько ребятишек оказывались голозадыми.

Столетник Вася был озабочен воспитанием больше всех, он чувствовал, как глава дома, ответственность за всю эту семью. В Энциклопедии, которую он прочитал от корки до корки, была всего одна статья по педагогике, он знал её наизусть, но этого было явно недостаточно. Он чувствовал пробел в своём образовании. Действительно, какое имеет значение, если ты знаешь, как устроена электрическая лампочка, почему летает самолёт и что такое обмен веществ, но не можешь объяснить ребёнку, почему не надо есть кашу восемью ногами сразу.

«Необходимо достать такую книгу, в которой написано, как воспитывать детей, — решил Вася. — Я буду читать её по вечерам вслух, ведь все мы — я сам, Антверпен и Михеев — существа холостые и бездетные, а Марья Семёновна в воспитании ничего не смыслит, хотя и многодетная мать, и в результате малыши не получат никакого воспитания или, что ещё хуже, получат неправильное воспитание».

От этой мысли Вася даже вспотел.

«Необходимо добраться до библиотеки, — думал он. — Я, как существо сидячее, этого сделать не могу. Антверпену не дотащить толстой книги, даже если он её и найдёт. Михеев необходим здесь, в доме, потому что он приносит в дом молоко. Придётся послать за книгой Марью Семёновну».

Вечером, когда дети уснули, взрослые устроили родительское собрание, на котором Вася изложил все свои соображения. Все с ним согласились. Кроме Марьи Семёновны, которая поначалу пыталась возражать, что, мол, её воспитывали без книг и ничего плохого не случилось, но Вася на это твердо возразил:

— Если бы вас, Марья Семёновна, воспитывали по книгам, может быть, ваши малыши лучше вас слушались бы!

Марье Семёновне пришлось признать, что дети её не слушаются. Михеева маленькие сороконожки уважали за молоко, Антверпена побаивались за крепость жёлтого клюва, который, впрочем, он никогда не пускал в дело, к Васе проявляли полное равнодушие за его сидячий образ жизни, а мать действительно ни в грош не ставили.

Наутро Марья Семёновна встала раньше всех и тихонько, чтобы не разбудить малышей, собралась в город, в библиотеку. Ползла она не очень быстро, дорога была ей незнакома, путешествие обещало быть долгим и трудным.

Глава 8

Малыши, проснувшись, отсутствия матери не заметили, съели большую кастрюлю каши, чуть не утопив при этом одного из братьев в кастрюле. Съевши кашу до дна, они хорошенько облизали и братца. Потом они выползли из дома, и, сколько им Вася со своего подоконника ни кричал вдогонку, что надо умыться и почистить кастрюлю, ни один не обернулся. Одни легли на самом пороге, на солнышке, другие расползлись по дорожкам. Некоторые остались дома: немного играли, немного дрались.

После утомительной ночной работы пришёл Михеев с бидоном молока.

Молоко ему не задаром досталось: он ни минуты не спал всю ночь, охраняя от мышей амбар.

Михеев поставил бидон на стол и пошёл спать. Всё последнее время он недосыпал, а для котов недосыпание хуже, чем недоедание.

Только кот забрался на печку, сороконожки влезли на стол и устроили около бидона возню: одни хотели его подвинуть, другие — наклонить, третьи влезли на ручку бидона и повисли на ней, как гроздь винограда. Бидон немного покачался и опрокинулся. Сороконожек это нисколько не огорчило, они стали пить молоко со стола, купаться в нём, брызгаться, а один, самый умный, соображал, как бы запустить в молочной луже кораблик с белым парусом….