Азарт среднего возраста

В гостиной был накрыт стол. Вера с этим неизвестно откуда взявшимся мужчиной были в комнате вдвоем, но остатки еды на нескольких тарелках свидетельствовали о том, что свадьба отмечалась не как романтический ужин на двоих при свечах. Здесь явно присутствовали и гости, притом довольно бесцеремонные: скатерть была косо стянута с одного края стола, фужеры вымазаны майонезом, а на полу валялись мандариновые корки – так, будто ими швырялись. Удивительно, что, раз уж были гости, Вера не пригласила на празднование и брата.

Впрочем, Александр тут же вспомнил, что по странному совпадению он тоже праздновал сегодняшним вечером свадьбу и тоже не пригласил на нее сестру.

– Здравствуйте, э-э… – сказал он.

– Павел Николаевич Киор, – представился жених.

Его коротко подстриженные волосы отливали сединой. В сочетании с таким же стальным отливом темных глаз это и создавало ощущение некоторой холодности всего его облика.

– Не обижайся, Сашка, – сказала Вера. – Я еще с лета собиралась тебя с Павлом познакомить. Но ты в командировке был и вообще… Все было как-то смятенно. А сегодня вдруг получилось, что мы пошли и расписались, ну, и я подумала, что надо отметить. Я тебя потом обязательно позвала бы! И Юлю.

Александр и сам уже догадался, что все дело в Юле, которую Вера совсем не хотела видеть в такой день. Павел Николаевич Киор ему понравился. Похоже было, что их с Верой отношения далеки от стадии привычки, оттого и счастье, светящееся в глазах сестры, и алые от волнения ее щеки. Кажется, прямо перед его появлением они целовались: губы у Веры тоже были алые, да вдобавок и припухшие. И, конечно, в этом состоянии ей меньше всего хотелось видеть невестку.

Юля всегда гордилась тем, что за словом в карман не лезет, ее внутренняя топорность была такой естественной и цельной, что на нее невозможно было даже обижаться. Но и стремиться под этот топор ее житейской прямоты тоже не очень хотелось. Во всяком случае, Вере наверняка не хотелось сейчас выслушивать Юлино уверенное мнение о Павле Николаевиче.

– Это ты на меня не обижайся, Вер, – сказал Александр. – Просто у меня… в общем, тоже вдруг получилось…

– Что? – не поняла Вера.

И тут Александр понял, что не хочет рассказывать ей о своей женитьбе. Не то что даже не хочет – ему нечего было скрывать, да он и не собирался скрывать от сестры свою молодую жену, и ни от кого он не собирался ее скрывать, – а просто не может. У него не шевелился язык, когда он думал о том, что надо будет как-то объяснять свой развод, и новый брак, и все, что его к этому привело.

Правда, тут он покривил душою перед самим собой. Вере можно было ничего не объяснять, она тем и отличалась от других женщин, что никогда не требовала от него объяснений и вместе с тем всегда была готова выслушать все, что он захочет ей сказать.

Но сейчас он не хотел говорить. Вообще не хотел. Никому и ничего.

– Нет, ничего, – сказал он. – Ладно, Вер, поздравляю. И вас, Павел Николаевич. Я пойду.

– Сашка, ты что! – Вера так рассердилась, что даже ногой топнула. – Чего это ты вдруг куда-то пойдешь? Зашел же ты ко мне зачем-то, правильно?

– Правильно, – кивнул Александр.

– Ну вот и оставайся. Пальто сними для начала.

Вера понесла его пальто в прихожую. По дороге она достала из буфета чистый бокал и рюмку и поставила на стол. Павел Николаевич налил водки Александру и себе.

– За знакомство, – сказал он.

– За вашу свадьбу, – добавил Александр.

Никак ему сегодня не помогала водка. Ни та, которую он выпил в шумном «Дягилеффе», перед тем как оттуда выйти, ни эта, выпитая в родном доме. Сердцу его не становилось веселей, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Я вам правда мешать не буду, – сказал он вернувшейся Вере. – Переночую только. Прямо сейчас и лягу. Постелешь мне?

Стены в доме, построенном после войны пленными немцами, были такими толстыми, что присутствие его в соседней комнате никаким образом не должно было помешать молодоженам.

– Конечно, постелю, – кивнула Вера. – Здесь или в спальне?

– Ну, в спальне-то вы, наверное, сами будете. А здесь зачем же? Я в Тимкиной комнате лягу.

В той комнате, которая потом стала Тимкиной, Александр жил, пока не уехал из родительского дома. И если он оставался ночевать у сестры, то всегда спал там, где дух его детства ощутим был даже в самих стенах.

– Ой, а в Тимкиной… – Вера почему-то смутилась. – Там мальчишки уже легли.

– Какие мальчишки? – не понял Александр.