Азарт среднего возраста

– На Белое море? – растерянно переспросила она.

– Ну да, – кивнул Андрей Гаврилов. – Поехали к нам, Ксения Леонидовна. Тебе там хорошо будет, – убежденно добавил он.

И тут Ксения почувствовала, что ее охватывает какое-то необъяснимое спокойствие.

«Белое море… – Слова эти отдались в ее сердце, но совсем не болью отдались, не горестью. Они словно волною по ее сердцу прошли, как отголосок юности, ее первого чувства к Игнату. – Он правду говорит, этот Гаврилов. Мне там хорошо будет. Чего еще искать, зачем?»

– Запишите меня, пожалуйста, Андрей, – сказала она. – Учителем, библиотекарем. Кем угодно.

Глава 4

Покупка квартиры произошла быстро и без особенных усилий.

Александр не стал перекладывать на Аннушку заботы по приобретению жилья. Она хотела, чтобы он обеспечил ее всем необходимым. Он ей это пообещал, хотя и без слов, но, в его понимании, безоговорочно. Так что отговорки вроде: «Я занят, займись этим сама», – казались ему теперь неприличными.

Впрочем, и сам он квартирными делами заниматься все же не стал. И работы было, как всегда, много, и… Не было у него желания заниматься подробностями обустройства. Не было, и все; он старался не объяснять себе, почему.

Поэтому Александр просто поручил своему юристу найти риелтора, просмотрел предложенные им варианты на бумаге, а потом предложил Аннушке съездить и посмотреть те из них, которые показались ему приемлемыми.

– Мне в Ермолаевском переулке понравилась, Саша, – сказала Аннушка. – Элитный дом, подземный гараж. Вид из окон эффектный. И к работе твоей близко, – кротко добавила она.

О том, что к ее работе это еще ближе – студия, которую Аннушка снимала для своих фотографических упражнений, находилась здесь же, на Патриарших, – она упоминать не стала. Но ведь Александр и так знал, где именно находится ее студия, так что в Аннушкином умолчании не было ни капли лицемерия.

Дорогую аренду этой студии прежде, до Александра, наверное, оплачивал ее любовник: вряд ли занятия светской фотографией приносили такой доход, чтобы Аннушка могла делать это самостоятельно. Но его это ничуть не оскорбляло. Это было ему все равно.

Заняться обустройством новой квартиры Аннушка предложила сама.

– Тебе это скучно будет, Саша, – объяснила она. – Ты не из тех мужчин, которым интересно обсуждать с дизайнером, какой цвет лучше для штор, персиковый или электрик.

Он не знал, что это за цвет – электрик, но ему в самом деле было неинтересно это знать. И тем более обсуждать это с дизайнером. Юля ведь тоже не привлекала его к подобным обсуждениям.

Сходство его первой и второй семейной жизни удивляло Александра. Его просто невозможно было не заметить, этого сходства. Почему это было так, он не понимал. Кажется, это понимала Вера. Но ему объяснять не стала.

– Сашка, Сашка! – только и сказала она после того, как познакомилась с Аннушкой. – И ума тебе не занимать, и толковый ты у нас, и жизнь в тебе кипит… И что ж ты, скажи, в одну и ту же стенку головой бьешься?

Тому, что сестра восприняла его развод спокойно, Александр не удивился. Она не любила Юлю и, ни разу не высказав этого вслух, про себя считала, что та никогда не была под стать ее брату. Вполне могла бы ей не понравиться и Аннушка, мало ли почему. Но при чем здесь одна и та же стенка?..

– Не нравится она тебе? – уныло спросил Александр.

– Кто? – не поняла Вера.

– Да жена моя. Слишком молодая, да?

– Ну что ты, Саш! – расстроилась Вера. – Ну не обижайся, а? Аннушка очень приятная. Обаятельная, и ум у нее, видно, быстрый. И возраст ее совсем ни при чем. Дело вообще не в ней.

– А в ком же? – удивился он.

– В тебе, Сашка, милый, в тебе.

– То есть? – никак не мог понять Александр. – Что значит во мне?

Но что это значит, сестра объяснить не успела. Няня привела из детского сада Гришу, и Вера занялась им. А занятия Гришей требовали сосредоточенности, потому что приходилось следить за каждым его шагом. Он не замечал, что на одной ноге у него сапог, а на другой тапка, и спотыкался о ковер; он искренне не понимал, зачем надо мыть руки после улицы, и, стоило отвернуться, вместо мытья просто вытирал их о полотенце. Единственное, что он делал с охотой, это рассказывал Вере о том, что видел во время дневного детсадовского сна, или сообщал, о чем прочитал в очередной книжке, или интересовался ее мнением по всем вопросам бытия, которые успели прийти ему в голову за день.