Воспитание мальчиков

Мальчики, мои сыновья, тоже, конечно, не дураки поспать, даже не дураки в квадрате. Но на мою снисходительность им не приходится сильно рассчитывать. С вечера объявляю список работ, которые им предстоит выполнить в выходные.

В одном из первых моих романов «Позвони в мою дверь» главная героиня — юная мать, у которой младенцы-близнецы, и растит она их практически одна. Недосыпание хроническое, понятное дело. Три минуты покоя — села на диван, тут же отключается. Этот роман я подарила одной молодой женщине. Она мне потом рассказывает:

— Рыдала над первыми страницами.

— Чего рыдать? — не поняла я. — Там завязка сюжета, никаких душещипательных сцен.

— Я беременна, — призналась моя читательница, — представила, что сама так буду, точно зомби.

— Как это по-нашему, — рассмеялась я, — по-женски. Писательница сгущает краски, а читательница ещё подбавляет эмоций.

Отпускать меня с работы в обед ежедневно, конечно, не могли. И тогда за Никитой ехала мама. Вместе с Митей, чей дневной сон протекал в метро. Если время позволяло, мама не будила Митю на «Горьковской», и они ехали до конца ветки, потом — назад. На обратном пути спал Никита, а Митя читал.

Зачем, спросите вы, было мучить детей, да и себя тоже? В ответ я скажу, что в Никитином классе из двадцати пяти человек только трое учеников ходили в школу пешком — их приняли без экзаменов, по месту жительства. Остальные — как мы, с далей и весей московских, куда разбросало небогатую интеллигенцию. Среди родителей не было ни генералов, ни завмагов, ни чиновников высокого ранга. Только инженеры, младшие и старшие научные сотрудники, врачи, мы — не звездные журналисты, да артистическая братия без званий. Правда, рабочих не было, как и родителей без высшего образования. Всех нас объединяло стойкое убеждение: уж коль учить детей, то учить по-настоящему, даром время не терять. Детсадовское разгильдяйство можно перетерпеть, а школьное — извините!

Закончу эту главу событиями современными. Год назад мой внук Кирюша пошел в детский сад. И буквально в первые дни случилось невероятное — Кирилл бросился на воспитательницу с кулаками. Я была в шоке. Не потому, что я боготворю внука, ясное дело, боготворю. Но еще хорошо его знаю, вернее — чувствую, будто у нас общая нервная система.

Мой внук не мог броситься на воспитательницу с бухты-барахты. Есть дети, годовасики-двухлетики, которые, злясь, могут стукнуть маму или папу, бабушку или дедушку. Нормально, ничего страшного. Как еще карапуз покажет свои чувства? С Кириллом и такого не было никогда. В Кирюшиной маме, моей невестке Гале, умер великий педагог. То есть умер для масс, но счастливо достался моему внуку и, дай бог, другим внучатам достанется. Галя столько времени проводила с Кириллом, столько с ним занималась, что я диву давалась — откуда у этой взрывной девушки неисчерпаемое терпение? Какие-то вещи Кириллу внушены с пеленок и закрепились основательно.

Заходим с ним в лифт. Вместе с нами какая-то женщина.

— Нельзя ездить в лифте с незнакомцами, — говорит ей Кирюша.

— Ой, — смотрит она на меня растерянно, — выйти?

Другой раз с нами ехал мужчина. Кирилл и ему заявил:

— Нельзя с незнакомцами ездить в лифте.

— Мужик, ты ведь не один, а с мамой, — польстил мне попутчик.

— Это бабушка, а не мама! — возмутился Кирилл. — Не видно, что ли?

От факта не отвертишься: мой внук набросился на воспитательницу. Замечу, что эта воспитательница справедливо считается одной из лучших в саду. Галя провела расследование. Что-то вытрясла из Кирилла, опросила персонал садика. Восстановила картину. Дело обстояло так.

Кирилл шалил. Я допускаю — вел себя безобразно.

Воспитательница сказала:

— Сейчас вызову милицию и она тебя заберет!

А Кирюшу никогда не пугали ни милицией, ни Бабаем, ни Кощеем Бессмертным, ни Бабой Ягой. И ему постоянно внушалось: ТЕБЯ НИКОГДА НИКТО НЕ МОЖЕТ ОТ НАС ЗАБРАТЬ. Далее, конечно, следовало про незнакомцев в лифтах и прочие правила выживания детей в мегаполисе.

Когда воспитательница пригрозила, Кирилл поверил, воспринял ее слова как реальную перспективу. Испугался, заревел и бросился с кулаками. Галя поговорила с воспитательницей, та с пониманием отнеслась к правилам Митиной и Галиной семьи.

Кирилл не мчится в детский сад радостно, но ходит без принуждения. У него притух комплекс единственного ребенка, он понял, что в коллективе надо завоевывать авторитет, никто не спешит восхищаться его талантами и знаниями. Садик — это как на работу ходить. Все работают: мама, папа, дедушка, бабушка, дяди и тети. Не работают, когда болеют, но болеть хуже, чем работать. В саду у них едва хватает времени на обычную прогулку на свежем воздухе или на игры в помещении: весь день занятия, хореография сменяется музыкой, лепка — чтением, рисование — устным счетом. Скучать не приходится, воспитатели-надзиратели, очевидно, ушли в прошлое.