Капкан супружеской свободы

Алексей подумал, что как раз этот-то опыт и убивает иногда всю непринужденность молодежного театра, но не стал выражать своего мнения вслух. Он понимал, что его и пригласили сюда для того, чтобы он научил их чему-то… да все равно чему, лишь бы это исходило от такого мэтра, каким, по-видимому, считали его актеры крохотной студии.

– Можно попробовать упражнения, которые я обычно предлагаю своим ученикам. Если хотите, давайте попробуем…

– Йо-хо! - пронесся по залу восторженный клич, и окружавшая его молодежь мигом оказалась на сцене.

Он привычно разделил ребят на несколько групп, общаясь с кем-то на допотопном английском, а с кем-то - с помощью Натали, которая не отходила от него ни на шаг, и объяснил правила игры. Задачей студийцев было выполнить этюды на заданные темы - частью романтические, частью комические, - причем эти темы группы придумывали друг для друга сами. Мало-помалу задания усложнялись, обрастали дополнительными подробностями. Например, разыграть сценку без единого слова, только с помощью пластики, или же ввести в этюд известную музыкальную фразу, или построить все действие вокруг шляпы одного из актеров и так далее. Работа шла истово, Алексей едва успевал реагировать на вопросы и замечания, сыпавшиеся со всех сторон, но это не было ему в тягость. Атмосфера фейерверка и творчества была привычна для него - ведь именно так он всегда и проводил занятия с собственными студийцами и, несмотря на то что до сих пор не хотел возвращаться к театральным будням, оказывается, успел соскучиться по ним.

Сейчас на сцене была группа, где верховодила Натали. Она носилась по сцене золотистым мерцающим огоньком, неизбежно притягивала к себе все взгляды и мгновенно оказывалась центром любой мизансцены, какую бы только ни выстраивали ее коллеги. Ребята работали самостоятельно, и Соколовский получил небольшую передышку, использовав ее для того, чтобы спуститься в зал и наконец закурить, удобно устроившись в одном из кресел.

– Смотрите, - услышал он неподалеку мужской полушепот; обращались, похоже, к нему, потому что сказано это было по-английски, но Алексей не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть говорившего, - смотрите, эта Лоран просто царствует на сцене. А партнеры не только позволяют ей это, но и смотрят на нее с настоящим восторгом!…

Точно колокол прозвучал в его душе - колокол воспоминаний, колокол боли. Именно так, почти теми же самыми словами он думал о Лиде, царившей когда-то на венецианской сцене, - о Лиде, так много ему давшей и так быстро разочаровавшей, может быть, и не по собственной вине, такой близкой однажды и так скоро ушедшей в прошлое, потому что, на свое несчастье, они оказались вместе в ненужный момент, в ненужное время и в ненужном месте. Ах, Лида, Лида!… Нет, конечно же не она повлияла на отъезд его жены и дочери в экспедицию - они ездили в них много лет. Но, быть может, если бы он не был так увлечен своей актрисой, если бы не был с ней настолько счастлив той волшебной венецианской ночью, если бы не молил судьбу о том, чтобы остаться с ней навсегда… О боги! Кто может знать, что случилось или не случилось бы, тогда?!

Он снова бросил взгляд на сцену, уловил поворот головы Натали - такой поворот, что ее тициановские кудри вспыхнули в свете маленького софита золотым пламенем, - подивился властности и отличной поставленности ее голоса, королевской уверенности ее жестов и встал. Смешение в облике этой девочки двух образов, двух воспоминаний - о Лиде и о погибшей дочери - оказалось для него настолько нестерпимым, что ему не хотелось сейчас больше видеть ее. Эти образы противоречили друг другу, отталкивались друг от друга, как одноименные заряды, но именно в их одноименности, странной, почти кровосмесительной близости, в их единстве и противоположности и крылась для него главная мука.

Спотыкаясь, он пошел к выходу и был остановлен тем же самым мужским голосом, который недавно шепотом обращал его внимание на царственность Натали Лоран. Низенький, плотный человечек в очках, с проницательным взором и почти водевильными усами, перекрыл ему дорогу, чуть картинно раскинув в сторону руки:

– Неужели вы уже уходите, мсье Соколовский? Уходите, не сказав мне ни слова об уровне труппы? Прошу вас, не огорчайте меня так!…

Должно быть, это их художественный руководитель, догадался Алексей. Разумеется, теперь он не мог уйти. И спустя минуту они дружески болтали, посмеиваясь над неважным английским друг друга и обсуждая каждого из немногочисленных участников студии. Луи - свою фамилию он протараторил так быстро, что Алексей не разобрал ее, - оказался человеком с хорошим чутьем и изрядным чувством юмора. Они быстро отыскали среди руководителей молодежных театров разных стран общих знакомых, и их оказалось так много, что оставалось только удивляться, почему два режиссера не столкнулись раньше ни на одном из фестивалей.