Пассажир из Франкфурта

Глава 22

Хуанита

Лорд Олтемаунт диктовал.

Его голос, когда-то звонкий и властный, теперь стал тихим, но в нем чувствовался отзвук былой силы, завораживающий так, как не смог бы никакой громкий и зычный голос.

Джеймс Клик записывал, иногда останавливаясь, когда лорд Олтемаунт задумывался, подыскивая слова.

– Идеализм, – говорил лорд Олтемаунт, – может возникнуть и обычно возникает как естественная реакция на несправедливость, как отрицание грубого материализма. Естественный идеализм юности все больше и больше усиливается стремлением уничтожить эти две стороны современной жизни: несправедливость и грубый материализм. Это стремление к уничтожению зла порой приводит к жажде разрушения ради самого разрушения. В результате человек может начать испытывать наслаждение от насилия и боли, причиняемой им другому. Все эти качества способны стимулировать и усиливать люди, наделенные от рождения талантом вождя. Этот изначальный идеализм возникает в несовершеннолетнем возрасте. Он должен и может вызвать стремление к новому миру. Он также должен породить любовь ко всему человечеству и желание добра всем людям. Но тот, кто однажды испытал наслаждение от насилия ради насилия, никогда не повзрослеет, он остановится в своем развитии и останется таким на всю жизнь.

Зазвонил телефон. Лорд Олтемаунт сделал знак рукой, и Джеймс Клик поднял трубку.

– Пришел мистер Робинсон.

– Ах да. Пригласите его ко мне. Мы продолжим позднее.

Джеймс Клик отложил блокнот и карандаш и поднялся с места.

Вошел мистер Робинсон. Джеймс Клик подвинул ему кресло, достаточно широкое для него. Мистер Робинсон благодарно улыбнулся и сел рядом с лордом Олтемаунтом.

– Ну что, – оживленно спросил лорд Олтемаунт, – есть какие-нибудь новости? Диаграммы, кольца, пузыри?

– Не совсем так, – невозмутимо ответил мистер Робинсон. – Это больше похоже на карту русла реки.

– Реки? – удивился лорд Олтемаунт. – Какой реки?

– Денежной, – пояснил мистер Робинсон извиняющимся тоном, которым он обычно говорил о своей специальности. – Деньги, они совсем как река: берут начало из какого-то истока и непременно куда-то впадают. Право, это очень любопытно, если, конечно, вас интересуют такие вещи. Словом, это целая история…

Судя по выражению лица Джеймса Клика, он ничего не понял, но Олтемаунт ответил:

– Понимаю. Продолжайте.

– Эта река течет из Скандинавии, вбирая в себя мощные притоки, берущие начало в Баварии, США, Юго-Восточной Азии, и ручейки из более мелких государств.

– И куда же она течет?

– В основном в Южную Америку, где дислоцируется нынешний штаб боевой молодежи…

– И представляет собой четыре из пяти сплетенных колец, которые вы нам показывали: оружие, наркотики, научные военные разработки, а также финансы?

– Да, кажется, мы теперь довольно точно знаем, кто контролирует эти кольца…

– А как насчет кольца «X» – Хуаниты? – спросил Джеймс Клик.

– Мы пока точно не знаем.

– У Джеймса на этот счет есть некоторые соображения, – сказал лорд Олтемаунт. – Я надеюсь, что он ошибается… да, надеюсь.

– Убежденная убийца, – заявил Джеймс Клик. – Женщины этой профессии опаснее мужчин.

– Были исторические прецеденты, – признал Олтемаунт. – Иаиль предложила Сисару угощение, а потом вонзила гвоздь ему в голову. Юдифь прикончила Олоферна и этим заслужила рукоплескания своих соотечественников. Да, в этом что-то есть.

– Значит, вам известно, кто такая Хуанита? – спросил мистер Робинсон. – Это интересно.

– Я могу ошибаться, сэр, но некоторые события навели меня на мысль…

– Да, – прервал его мистер Робинсон, – нам всем пришлось поразмыслить, не правда ли? Джеймс, скажите лучше, кого вы подозреваете.

– Графиню Ренату Зерковски.

– Какие у вас основания?

– Места, где она бывала, люди, с которыми общалась. Было слишком много совпадений. Она была в Баварии у Большой Шарлотты. Более того, она возила с собой Стэффорда Ная. Мне кажется, это важно…

– Вы думаете, он тоже в этом замешан?

– Мне не хотелось бы так говорить. Я знаю о нем недостаточно, но… – Он замялся.

– Да, – кивнул лорд Олтемаунт, – по поводу Ная были некоторые сомнения. Он с самого начала был на подозрении.

– У Генри Хоршема?

– Например, у него. Насколько я понимаю, полковник Пайкавей в нем тоже не уверен. За ним наблюдают, и, вероятно, ему об этом известно. Он далеко не глупец.