Свадебный марш на балалайке

– Может… Может, и лежит… А кто такая? – сосредоточилась тетушка.

– Анна Левашова.

– Левашова… Левашова… Кто ж ее знает. Я ж тебе толкую – у нас их здесь стоко навезли, разе всех-то упомнишь? Дак, а сам-то чего как неродной? Возьми халатик беленькой, носилочки и вперед. А чтоб пустым-то не мотаться, ведерко мое прихвати, да куль вон тот на второй этаж затащи, да…

– У нас же на сохранении на первом лежат, – вспомнил Дуся.

– Ну так ты с кулем можешь и по первому пройтись, а уж потом его ко мне на второй запереть, чего ж так-то, с пустыми руками…

Дуся так и сделал – он ухватил ведро, потом ему указали на здоровенный куль, который он еле оторвал от пола, и побрел детектив, покачиваясь под ношей, разыскивать Левашову.

По трудам и награда – сгибаясь под тяжестью огроменного мешка, в коридоре первого этажа он узрел-таки знакомое лицо.

– Анечка! Какая встреча! – швырнул он на пол поклажу и кинулся к девушке, которая лежала на кровати у коридорного окна и, не отрываясь, глядела на воробьиную драку. – А я вас искал!

Анна вздрогнула, увидела Дусю, и ее щека непроизвольно дернулась.

– Вы?.. Это вы, Евдоким? – пролепетала девушка. – Что вы… делаете в таком месте?

– Я тут местным аистом работаю! – лукаво подмигнул бывший санитар и вдруг посерьезнел. – А чего это вы здесь, а не в палате? Почему в коридоре?

– А вас даже не удивляет, что я вообще в роддоме? – вскинула брови Левашова.

– А чего удивляться-то? Эка невидаль – женщина в роддом попала! Если бы ваш муж вместо вас здесь лежал, я бы удивился, а так… Кстати, а кто отец вашего малыша? Я слышал, Левашов Виктор…

– Федорович, – угрюмо подсказала Анна.

– Точно. Какого-то древнего года рождения. Он и в самом деле папаша будущий?

– А то вы не догадались! Конечно, нет. Левашов Виктор Федорович, это папа мой. Я просто не хотела приплетать сюда Сашу. А Саша сказал, что все равно у его ребенка будет нормальная семья!

– Ага… Значит, Александр Иванович догадывался о прибавлении?

– Он не догадывался. Он точно знал. Он даже завещание переписал в мою пользу и ребенка. Кстати, вы же знаете, Саша еще семь лет назад побеспокоился о завещании, а когда узнал, что у меня будет ребенок от него, внес кое-какие коррективы, – с хмурой задумчивостью говорила Анна. – Да только нам ничего не надо. Никакие златые горы не могут заменить любимого человека.

Дуся немедленно согласился. Ему вообще при этом разговоре хотелось стоять навытяжку, желательно босым и голодным, прикрываясь портретом любимой дамы. Однако единственная любимая дама оказалась сестрой, и ее портрета он не имел, поэтому и беседу повел нудную и невозвышенную.

– В последний раз, когда я вас видел, вы сразу после разговора быстро оделись и куда-то собрались. Но увидели наш джип и вернулись, – напомнил он. – Хотелось бы узнать, куда это вы так спешили? И почему не хотели попадаться нам на глаза?

Анна устроилась на кровати, подложив подушку под поясницу, и устало ответила:

– Да я в консультацию торопилась. Но не хотела, чтобы знали… ну, что я ребенка жду. Поэтому и болезнь себе выдумала – гастрит.

Дуся переминался с ноги на ногу – разговор длился уже долго, а Аня так и не предложила сесть.

– А кто у вас? – кивнул он на совсем еще плоский живот молодой женщины.

– Саша, – просто ответила она. – А мальчик или девочка, это значения не имеет.

Дуся только было собрался спросить, а чем занималась сама Анна в ту злополучную ночь, когда погиб Алекс, как в начале больничного коридора появился главврач Беликов. Видимо, у него уже развилась старческая дальнозоркость, потому что постороннего мужчину он заметил сразу же и, в отличие от тети Клаши, моментально узнал в мужчине своего блудного санитара. Однако сегодняшний внешний состоятельный вид Дуси не позволил просто так выставить его на улицу. Беликов подошел и с неприятной улыбкой поинтересовался:

– И чего это вы, батенька, по нашим женщинам шастаете? Материал для новых пасквилей собираете? Вы не надейтесь, во мне еще живо ваше выступление на экране.

– Это не я, – быстро проговорил Дуся. – Не я. Вернее, понимаете, у меня идет раздвоение личности! Одна личность – ваш санитар, а другая – телевизионный выскочка. Причем ни одна личность не знает, что творит другая, представляете?

– Ой, не лопочите мне бабушкину сказку! Я вообще считал, что у вас и одной-то личности нет, а тут сразу две! Откуда?!