Закажи себя сам!

– Все. Поехали в студию, к Вазонову, – решительно направилась она на остановку.

– Сейчас нам домой надо, мы ж еще с этой Аленой не закончили, – тянула Люся в другую сторону.

– Все мы закончили, она нам ничего не скажет. Зато Вазонов! У него там преступники, он, может, и сам убийца, с него станется! А мы вот сейчас бросим преступное гнездо и побежим домой, да?

– Мы не домой побежим, а работать! – пояснила Люся. – Только в домашних условиях.

– Ну, как знаешь. Ты можешь и в домашние условия сбегать, а я… В конце концов, у меня сегодня рабочий день, а меня еще никто не увольнял! – и Василиса, гордо вздернув подбородок, кинулась к подошедшему автобусу. – Граждане пассажиры! Пропустите ветерана!.. Освободите места для инвалидов и беременных! Что значит, где инвалид?.. Не пошлите, молодой человек! Я вам не беременная! Но… сочувствующая, так что местечко…

Люся со вздохом проводила глазами автобус, в котором уехала Василиса, и направилась домой, ее рабочий день тоже еще не закончился.

Василиса же, благополучно добравшись до студии Вазонова, входила теперь в общий зал с некоторым трепетом. Что она скажет? Зачем приехала?

– Ой, Василиса Олеговна, вы почему опаздываете? – неожиданно выпорхнула прямо на нее Леночка. – Мы как раз решали вопрос о том, чтобы утвердить вас в должности технического работника.

– Я выбираю должность костюмера, – не согласилась Василиса. – И потом… мне бы хотелось в артистки.

– Ну-у… – неопределенно промычала Леночка. – Не знаю, какие планы у Мартына Павловича. Да вы сами у него спросите, что за рекламу он сейчас делает…

И девчонка быстро шмыгнула в свой кабинет.

Василиса вошла в зал уже более уверенно. Удивительное дело – день назад здесь никого не было, и казалось, что производство остановлено на долгие годы, а уже сегодня работники были в полном составе. Даже появилась парочка новичков – парень привычно-прекрасной внешности и девчушка, похоже, еще школьница. Никакого съемочного процесса не наблюдалось, на стуле сидел Вазонов в довольно неважном состоянии – мешки под глазами, посеревшее лицо и почерневшая шея, рубашка не первой свежести с расстегнутым воротом и в глазах вселенская скорбь.

– Нам еще и на сценариста тратиться, да? – уныло нудил он, глядя на Татьяну. – Ну почему ни у кого в голове не витают стаи новых, вкусных идей?! Где дерзость? Где полет?

– У меня, простите! И дерзость, и стаи, – прервала его вошедшая Василиса. – Я буквально напичкана… как вы сказали? Вкусностями! Чего бы вам хотелось?

Вазонов перевел скучный взгляд с Татьяны на Василису.

– Дерзость, говорите? Откуда? У вас-то, милочка, откуда? Вы же все ваши вкусности растеряли на долгом жизненном пути.

– Не хамите, Мартын Павлович, – сверкнула на него глазами Василиса. – Говорите сразу – чего хотите?

– Мартын Павлович получил заказ на изготовление новой рекламы, – шепнула Василисе Ирина. – Прорекламировать требуется рой пчел. Какому-то дедульке взбрело в лысину торговать пчелами зимой. Ну и… А куда денешься – большие деньги дедок отвалил.

Василиса облизала губы и, не думая ни секунды, выпалила:

– Совершенно революционная идея! Значит, так – меня наряжаем хорошенькой пушистой пчелкой, я… я бегаю вот за этим красавчиком, догоняю, кусаю в щечку и говорю в экран: «Кто не купит рой и мед, тот в конце зимы помрет». И меня берут крупным планом.

– Как?! Опять помрет?! – взвился Вазонов, – А нельзя без вот этих скоропостижных кончин?

– Можно. Без скоропостижных можно, – легко согласилась Василиса. – «Кто не купит пчел и мед, тот не скоро, но помрет!»

– Довести меня хотите?!! До инфаркта, да?! – уже поросенком визжал Вазонов. – Василиса… простите, как вас по батюшке?

– Можно просто Василиса, – скромно потупилась дама. – И даже на «ты».

– Василиса Ивановна! – не желал переходить на «ты» Вазонов. – Я к вам так тепло относился, я… я техничкой вас хотел устроить, а вы!

– А я и хочу устроиться, – вытаращилась Василиса. – Только не уборщицей или там техничкой, как вы говорите, а вовсе даже сценаристом! И чем, скажите, вам не понравились мои слоганы? Вы хотите, чтобы вашу рекламу запомнили все и сразу? Умнее все равно ничего не придумаете.

– Но… должна же быть какая-то этика, – строго проговорила Татьяна.

Ей, видимо, тоже не понравился Васин прорыв в рекламе – завидовала девка.