Молилась ли ты на ночь?

– А что, всяко бывает! – авторитетно сказала ей мамуля. – Вот, помню, писала я роман о сатанистах «Рога, копыта и пятак», беседовала со знающими людьми, так один опытный работник морга рассказывал мне о совершенно диком случае осквернения трупа…

– Не надо! – вскрикнула слабонервная Алка.

– Не надо про чужой труп, нам только про нашего знакомого интересно, – вмешалась я.

– Ну, ладно, – вздохнула мамуля, с легким сожалением отказываясь от возможности добавить ярких красок нашим с Алкой ночным кошмарам. – Кто этот ваш знакомый и где он?

Она покосилась на заметно вздрогнувшую Трошкину, понизила голос и пояснила мне смысл второго вопроса:

– Понимаешь, если он уже в могиле, узнать о его повреждениях будет несколько сложнее. Хотя, конечно, если нанять бульдозер и выбрать ночку потемнее…

– Может, я пойду? – слабым голосом спросила Алка.

– Нет, он еще не в могиле, – не обратив внимания на дезертирский порыв подружки, ответила я. – Его только вчера вечером убили. Зовут, вернее, звали покойника Ашот Гамлетович Полуянц. Думаю, он сейчас где-то в морге лежит.

– Это упрощает дело, – кивнула мамуля. – Говоришь, Ашота Гамлетовича убили? Хм, неудивительно, с таким-то трагическим отчеством… А как именно его убили?

– Это-то я и хочу выяснить, – призналась я. – Понимаешь, по данному ключевому вопросу мнения расходятся: Полуянца ударили то ли кинжалом в сердце, то ли доской по голове.

– А ведь есть некоторая разница! – хмыкнула мамуля. – Повреждения характерные, и перепутать их трудновато!

– Так ты мне поможешь? – жалобно заморгала я. – Мамульчик, мне очень нужно знать, какие раны имеются у мертвого Полуянца! У меня из-за него неприятности.

– В таком случае, я рада, что он уже покойник, – кровожадно обронила она, вставая с кресла. – Ладно, попробую что-нибудь узнать. Есть у меня один знакомый судмедэксперт и пара заслуживающих доверия патологоанатомов.

– Классные у тебя родители! – с завистью сказала Трошкина, проводив взглядом удаляющуюся мамулю.

Сама Алка сирота, и наша семейная идиллия ее неизменно восхищает.

– Да, – отозвалась я, думая уже о другом. – Алка, может, мы, пока суд да дело, попробуем узнать, кто такой Д.И. Касаточкин?

– Включай компьютер, – обгоняя мои мысли, велела Трошкина. – Посмотрим в телефонном справочнике.

Справочник не подвел, выдал нам аж восемь разных Касаточкиных.

– Лучше меньше, да лучше! – сказала по этому поводу Алка. – Какая досада, восемь однофамильцев – и ни одного с инициалами Д.И.!

– Зато в справочнике есть Касаточкин И.О. и Касаточкин И.А.! – успокаивая ее, заметила я. – А любой из них свободно может оказаться папой нужного нам Касаточкина Д.И.!

– А может и не оказаться, – тихо пробормотала Трошкина, но я не обратила внимания на ее слова.

По-моему, Алка просто позавидовала, что это я, а не она додумалась до перспективной мысли полазить по родовому древу Касаточкиных. Торопясь перехватить инициативу, Трошкина цапнула телефон и позвонила Касаточкину И.О.

– Да-а-а? – проскрипела трубка таким сухим деревянным голосом, словно к телефону подошел Буратино.

– Господин Касаточкин? Мы по поводу вашего сына, – вежливо, но твердо сказала Алка.

– Васеньки? – заволновался Буратино.

– А у вас есть другие сыновья?

– Нет, только Васенька!

– Извините, ошиблись номером.

– Не тот папа, – резюмировала я. – Звони И.А.!

Трошкина послушно набрала нужный номер и повторила беспроигрышную фразу:

– Господин Касаточкин? Мы по поводу вашего сына.

– Что? Что еще?! – с полоборота завелся мужчина на другом конце телефонного провода. – Я же объяснил уже, что не имею к этому юному мерзавцу никакого отношения!

– У юного мерзавца есть имя, – заметила хитрая Трошкина в надежде, что собеседник не замедлит это имя озвучить.

Не тут-то было!

– Я его знать не хочу! – взъярился И.А. Касаточкин.

Алка же, наоборот, очень хотела его знать, поэтому проявила изобретательность и настойчивость.

– Напрасно, напрасно вы так! – с угрозой сказала она. – Вам ведь только хуже будет. Мы же так с ваших слов и напишем: отказался от родного сына, забыл даже его имя…

– Вы из газеты, что ли? – И.А. Касаточкин несколько сбавил тон, но не обрадовался. – Так я и знал, что без позорища не обойдется! Эх вы, пресса, четвертая власть! Нет чтобы выяснить правдивую историю, вам бы только очернить кого!