Молилась ли ты на ночь?

– Ты с ума сошла? – торопливо зашептал мой внутренний голос. – У тебя совесть есть? Посмотри на бабусю, ее соплей прибить можно, она злого кошачьего проклятия не переживет! Останови ее!

– Бабушка! – усовестившись, позвала я. – Бабуля!

Что говорить дальше, я не придумала, но добрая старушка остановилась и дала мне время собраться с мыслями.

– Не скажете, в вашем доме комнату снять можно? – спросила я первое, что пришло в голову.

– Комнату? – проскрипела та, охотно включаясь в разговор. – Это вряд ли, а вот квартира на первом этаже сдается, хорошая квартира, не сомневайся. И дом у нас хороший, люди сплошь приличные, живем тихо, дружно.

Из-за подъездной двери доносились звуки, решительно опровергающие сказанное, но славная старушка, похоже, была глуховата. Она заметила неладное, только когда дверь распахнулась и из подъезда, шатаясь, вывалился парень с окровавленным лицом. За порогом он упал, с трудом поднялся, запятнав снег красным, и побрел прочь от хорошего дома, населенного приличными людьми.

Разговорчивая старушка широко раскрыла рот, глубоко вдохнула морозный воздух и неожиданно звонко заголосила:

– Уби-и-и-или!

– Да он вроде живой, на своих двоих ушел, – попыталась возразить я, но бабушка не слушала меня и самозабвенно голосила:

– Уби-и-или!

Дверь снова распахнулась и выпустила бородатого сантехника, который приволакивал ногу и баюкал руку, отчего поступь его была крайне нетверда.

– Уби-и-или! – громче прежнего взвыла бабуля.

Из подъезда, обнявшись, выступили сразу два мужика, один из которых громко стонал и держался за голову.

– У-уб… Надо милицию вызвать, – неожиданно деловито сменила репертуар старушка.

– Кажется, уже не надо, – возразила я, прислушиваясь.

В отдалении слышались злые крики: «А ну, говнюк, живо из машины! Руки на капот, сволочь! И ты, с разбитой мордой, в ту же позицию!»

– Это милиция? – недоверчиво переспросила бабуля, смущенная обилием в тексте ругательных слов.

– Милиция, милиция! – заверил ее хорошо знакомый мне голос.

Высокий парень в волчьей шубе и лохматом треухе выскочил из клумбы, перемахнул через лавочку, прыгнул ко мне и начал охлопывать и ощупывать мои бока, озабоченно спрашивая:

– Ты как, цела? С тобой все в порядке?

– Дениска! – искренне обрадовалась я. – А ты тут откуда?

– Откуда надо! – ответил милый. – Думаешь, ты одна такая умная, а все вокруг идиоты?

– В последнее время я чаще думаю наоборот, – призналась я.

Денис закончил поверхностное диагностическое ощупывание чувствительным шлепком по заднице, притянул меня к себе за капюшон и сердито выдохнул в лицо:

– Тебя чуть не убили, дурочка!

– А говорил – умная! – начиная обижаться, напомнила я.

– Так вы, голубки, квартиру вдвоем, что ли, снимать будете? – встряла в наш разговор памятливая старушка.

Денис отодвинулся от меня и с подозрением спросил:

– Ты собралась снимать квартиру? С чего бы это?

– Не слушай бабушку, она все перепутала, – шепнула я. И поторопилась сменить тему: – Как ты узнал, что я здесь?

– Зяма посигналил.

– А это правда милиция? – я кивнула в сторону, откуда теперь слышались не ругательные приказы, а рычанье моторов.

Денис кивнул:

– Мы с ребятами шли за вами от самого дома, пристроились через три машины от авто этих деятелей, но на Мира – бац! – «Москвича» перед нами занесло, и он зацепил «Нексию» на встречной. Пришлось объезжать эту баррикаду, а бандитские морды вперед ушли, вот мы и припозднились.

– Ты и твои милицейские товарищи следили за мной, Алкой и Рупертом? Значит, ты все знаешь. – Я вздохнула. – И про два убийства, и про кражу кинжала и слона, и про гадкую визитку?

Денис размеренно кивал, улыбаясь так сладко, что у меня просто руки зачесались, так захотелось дать ему по физиономии.

– И кто же из моих милых родственников распустил язык? – с горечью спросила я.

– А все до единого, – легко ответил Денис. – Что-то Варвара Петровна рассказала, что-то Зяма. Трошкину, правда, пришлось допрашивать с пристрастием, и еще этот здоровяк, виртуальный спецназовец, очень неохотно делился информацией. Я его безжалостно пытал, мешая пройти особенно сложный уровень игры.

– Ты гестаповец! – заявила я милому. – Мюллер, Борман и Шелленберг в одном славянском лице!

– Я Штирлиц, – возразил он. – Отважный разведчик в тылу врага. Ты же сама, по доброй воле, никогда ничего не рассказываешь!