Принцесса-чудовище

– Ваши рассуждения ужасны, сударь. По мне, так убийца мужчина. Надобно обладать силой…

– Имея необузданные страсти, справится и женщина. Да успокойтесь, мадам, моя сестра мертва, а мои подозрения… Должно быть, тоже от злобы.

– Барон, скажите, фон Левенвольде увлечен Шарлоттой? – действовала, как заурядная сплетница, Марго.

– Откуда вы знаете? – не прочь был посплетничать и фон Бэр, потому и тон взял игривый. – Было дело, он хотел жениться на ней. Сестра поставила условие: исправиться. Он ведь промотал состояние, промотал бы и приданое. И Вильгельм начал исправляться, стал скупердяем – хуже некуда. Как моя сестра!

– А вам не кажется, что у него есть соперник?

– Ну, есть. Ваш брат.

– Нет, я о другом человеке. О де ла Гра.

– Кхе-хе-хе! – затрясся барон в приступе смеха. – Когда б я не знал сестру, подумал бы, что у нее с де ла Гра это самое… амуры. Он уединялся с нею, секретничал, боготворил ее. Что-то мне подсказывает – лгал, но искусно. Да только сестра помешалась на аскетизме. А что касается Шарлотты… нет, мадам, де ла Гра в интрижке с нею замечен не был.

Марго еще немного послушала его философствования, затем извинилась и поднялась наверх…»

17

Долгое ожидание, потом внезапность появления Людоеда в месте, которое никто не мог просчитать, и идеальная наглость, которую можно назвать и безумным риском, воздействовали на Софию, как паралич. Даже мысли не мелькнуло бежать, поднять крик, ну хоть что-нибудь сделать ради своего спасения. Нет, она стояла столбом, завороженная его спокойствием и уверенностью, а также светлой улыбкой, добрейшими глазами и еще чем-то необъяснимым. Мозг выключился вместе с системами защиты, София только отмечала расстояние между ним и собой, которое уменьшалось: семь метров… пять… три… метр…

Вдруг до нее дошло, что сейчас не будет жизни, все-все исчезнет, и София, преодолевая некий барьер, собралась позвать на помощь. А он… он прошел мимо! Молодая женщина повернулась, следя за ним, – ведь Людоед способен напасть сзади. Нет, мужчина в белом халате даже не обернулся, а прошествовал к выходу…

Да он ли это был? Конечно, он. И ничего не сделал ей? А зачем он здесь появился? И почему в одежде врача?

– Борька! – ударило Софию.

Она сорвалась с места и помчалась на всех парах сначала по коридору, затем по лестнице… Задохнулась, в глазах потемнело. София чуть сбавила скорость, но не останавливалась, словно спортсмен, готовый умереть, но прийти к финишу первым. Сердце выскакивало от одной мысли: он убил Борьку! Но, может, мужу еще не поздно помочь…

Наконец нужный этаж.

София летела, лавируя между людьми.

Палата.

Она взялась за ручку, чувствуя, что сейчас рухнет в обморок, если увидит Борьку окровавленным на кровати…

– Ты чего как с пожара сорвалась? – спросил Борис, глядя на красную, задыхающуюся жену. – Дверь закрой, сквозняк.

София вошла в палату, упала на стул и отдышалась, уже улыбаясь.

– Что случилось? – допытывался муж.

– Ничего, – тряхнула она головой, освобождаясь от наваждения. – Я… мне… показалось… Ерунда. Как ты?

– В норме. Но выписывать не хотят.

– Нет-нет, подлечись основательно, с мозгами шутки плохи. Боря… к тебе заходил доктор… такой… сухощавый, с тонкими чертами… в очках? Недавно заходил?

– Нет. А что?

– Я… просила одного врача… посмотреть тебя…

– Не делай лишних движений, Соня, – поморщился Борис. – Эскулапам лишь бы бабок сорвать побольше, а я и так их отвалил мешок.

– Ладно, – поднялась она, переложила из сумки в холодильник банки-склянки, – ешь, набирайся сил…

– Ты не посидишь со мной? – надулся он.

– Боря, не могу. Мне еще к папе надо съездить.

– Брось! Небось роман свой пишешь…

– Оставим эту тему, – резко оборвала его София, затем подошла к нему, наклонилась и улыбнулась. – Я не хочу ссориться, а из-за моего романа ссора неизбежна. Пока.

Чмокнув его в щеку, она побежала назад. Впечатление от встречи с ним не стерлось, Софию колотило, как в припадке тяжелой болезни, да и сознание мутилось. Со всех сторон она ощущала опасность, поэтому бежала к машине, зная, что там Артем – ее спасение. И только преследовала мысль: если зверь не тронул Борьку, он мог напасть на Артема. Но, выйдя из дверей больницы, увидела его за рулем. Упав на сиденье, взахлеб рассказала о невозможной и в то же время такой реальной встрече, затем обмякла, обессилев. Артем не упрекнул за пассивность в больнице, лишь поглядывал на нее, желая удостовериться, что она не тронулась умом, и вел авто на удивление спокойно.