Пончик с гвоздями

– Садитесь, – радушно предложил хозяин.

Садиться, кроме как на единственный упомянутый стул, больше было некуда, поэтому Клавдия уселась, а Акакий продолжил мяться у стены.

– Сейчас я вам покажу самое удачное свое произведение. Та-ак, секундочку… Вот! – суетился сверчок.

Одновременно со словами хозяин квартиры всунул в видеомагнитофон какую-то кассету и опустился на пол.

По экрану телевизора заскакали волны, потом все успокоилось, и камера показала самую обычную пьянку. Кто-то нудно пел известную песню, кто-то чокался, кто-то лез к соседу драться. Раза два в камеру сунулась искаженная пьяная морда, и снова продолжилась песня. Все это безобразие на экране продолжалось минуты три, а потом снова заплясали волны.

– Ну как? – восторженно уставился на гостей мужчина.

– А что, собственно, «как»? Гулянка как гулянка… – пожала плечами Клавдия.

– Я догадался, – кивнул головой Акакий Игоревич. – Это у вас девять дней, да?

Хозяин взвился:

– Да вы что?! Вы издеваетесь?! Какие девять дней, это же моя новая работа! Мой новый клип!

Распузоны недоуменно переглянулись.

– Вы что, не слышали? Там же песня «Оторви мне память». Я на нее клип сработал. Машка еще до гибели обещала протолкнуть. А вы, что, разве не заказчики?

– Нет, мы вообще-то по поводу гибели вашей жены. Ее кто-то убил, и мы собираемся найти преступника, – попытался доходчиво объяснить Акакий. – Представьтесь, пожалуйста. Ваше имя, отчество?

Мужичок струхнул. Неизвестно, за кого он теперь принял Распузонов, но голос его стал значительно мягче, теплее и больше напоминал патоку.

– Ах ты! И посадить-то вас некуда… – заюлил он по комнате. – А я, грешным делом, подумал, что вы заказчики. Я же, знаете ли, клипы создаю. У нас в крае я один этим делом занимаюсь, да. Машка… простите, Марианна, когда была жива, меня проталкивала, конечно, как могла. Слабенько, надо сказать, проталкивала, а вот теперь приходится все самому. А клипы, они столько денег жрут, вы себе не представляете! Но зато и окупаются, да. Вот я и решил… Чтобы, так сказать, полностью себя посвятить творчеству, продал все лишнее: и деньги появились, и ничего, так сказать, от дела не отвлекает. А мне, художнику, мне-то много ли нужно?

Ах, вот в чем дело! Оказывается, благоверный не дождался и сорока дней – все семейное имущество спустил подчистую. Так, стоп, а зачем? Ведь у него же была страховка Зудовой. Скорее всего, именно он должен был получить все ее деньги в случае несчастья.

– А зачем же вы все продали?

– Так клип же, я ж говорю…

– Но, насколько нам известно, Зудова Мария… – Клавдия снова споткнулась на отчестве погибшей.

– Викторовна, – услужливо подсказал ее супруг. – Мария Викторовна, а я, стало быть, Никита Гаврилович, муж ейный.

– Да-да. Но ведь она же была застрахована, – продолжала Клавдия Сидоровна. – В случае несчастья вам перешли бы все ее деньги. Так зачем торопиться продавать?

У Зудова опустились плечи, а глаза, наоборот, полезли на лоб.

– Машка… Машка была застрахована? Да чт-то вы говорите?! Вот радость-то! Ой, я хотел сказать, вот несчастье-то, что она не смогла своими деньгами воспользоваться. Ну так давайте! А уж я не забуду, отблагодарю, – вскочил с пола Никита Гаврилович и, не в силах сдерживать радость, запрыгал по комнате. – Чего же вы ждете?

– Мы? Мы, собственно…

– Давайте страховку-то, – требовал супруг. – Она же теперь мне принадлежит. Я на самом деле Машкин муж, законный. У меня и свидетельство есть. Сейчас, подождите… – сверчок убежал куда-то на кухню, слышно было, как хлопнула дверца холодильника, а после этого законный супруг потряс перед изумленными гостями потрепанной книжицей. – Вот, свидетельство о браке. Давайте страховку.

Клавдия Сидоровна раскрыла книжку. Так, значит, в девичестве Зудова носила фамилию Синявская, а Зудова она несколько лет. Отчего ж сверчок этот, Зудов, даже не догадается погрустить о жене? Хотя бы на людях, все же столько лет вместе…

– Так где страховка? – не успокаивался Никита Гаврилович.

– У нас ее нет. Мы же вам говорим: мы не из страховой компании, мы расследуем дело об убийстве вашей супруги, – терпеливо пояснил Акакий.

Мерзкий тип в вытянутых трико с каждой минутой нравился ему все меньше. Неужели Мария могла прожить с ним столько лет? И еще косо смотрела на Клавдию… Да его-то Клавочка по сравнению с этим убожеством просто орхидея!

– Скажите, а где трудилась ваша супруга? – начала Клавдия Сидоровна опрашивать вдовца.