Банда отпетых дизайнеров

– Умница! – обрадовалась я и в благодарность за дельное соображение погладила своего внутреннего советчика по нашей с ним общей голове.

За ключами от квартиры любимого пришлось зайти домой. Там еще не спали, в дальней комнате приглушенно стрекотала пишущая машинка, на кухне, как медведь в берлоге, ворочался папуля. Он проводил вечерний смотр своего поварского вооружения. Не увидев полоски света под Зяминой дверью, я не удержалась и спросила отца:

– Что, Зяма уже спит? – имелось в виду, спит ли он уже с Трошкиной.

– Они с Аллочкой ушли, – ответил папуля, внимательно изучая на просвет чайное ситечко. – Взяли в руки яйца и пошли к старичку.

Я не сумела скрыть удивления. Папулины слова будили в моем воображении весьма смелые эротические фантазии, где было место и рукам, и яйцам, и Алке с Зямой. Но откуда взялся старичок? Неужто они его пригласили третьим? И кто он такой – какой-то ветеран сексуальных битв? Еще один хорошо выдержанный Ромео?

Видимо, вопросы читались на моем лице, потому что папуля счел нужным дать пояснения. Оказывается, яйца были куриные, вареные, их приготовил папа по просьбе Трошкиной, которая выяснила в Интернете, что крошки яичного белка – вполне подходящий корм для пернатых недорослей. Введенный в заблуждение словами Зямы, который по-свойски называл Алкиного воробья дедушкой и старичком, добрый папа сварил для пожилого родственника Аллочки аж четыре яйца. Трошкина приняла их с благодарностью и пошла кормить питомца, а Зяма навязался ей в провожатые, мотивировав это необходимостью отнести дедушке заодно с яйцами банку овощной икры домашнего приготовления и нежный мясной паштет. Папуля, как обычно, был хлебосолен.

Предоставив решать судьбу романа братца и подружки их купидону воробьиного происхождения, я вернулась к решению загадки, образовавшейся в моей собственной любовной истории. Взяв ключи, я поднялась в квартиру Кулебякина и уже через четверть часа с полной уверенностью могла утверждать, что Денис ни на какое море не уехал, хотя явно туда собирался. В обувной тумбочке обнаружились новые пляжные шлепанцы, а в бельевом шкафу – симпатичные плавки и возмутительное купальное полотенце с изображением полуголой девицы, мускулатуре которой позавидовал бы сам Шварценеггер: бицепсы у нее были почти такие же большие, как груди.

– Фу! – скривилась я, невысоко оценив вульгарный вкус милого, после чего поспешила снять майку и покрутилась перед зеркалом, выясняя, хуже я Шварценеггерши или лучше.

Решила, что намного лучше: у меня-то соотношение между грудью и бицепсами было в пользу первой, и с большим перевесом! Немного полюбовавшись своей восхитительно стройной фигурой, я оделась и еще чуток пошарила по углам и закоулкам. Выяснила, что дорожные сумки пылятся в кладовке, зарядное устройство для мобильника валяется на подоконнике, а снаряжение для подводной охоты лежит на антресолях, и в маске для плавания сплел роскошное брабантское кружево трудолюбивый паучок. К сожалению, я не могла проверить, лежит ли на своем месте в гараже знаменитая трехместная палатка, потому что любовь и доверие Дениса не распространялись так далеко, и ключа от гаража, где машина стоит, он мне не дал. Но без гарпуна и трубки с ластами Денис нипочем не поехал бы в морской рай! Как и без паспорта, который нашелся на своем обычном месте, в нижнем ящике мебельной стенки.

– Так-так! – пробормотала я, задумчиво пощипав себя за ушко. – И что же мы имеем?

«Мы имеем проблему! – без тени сомнения ответил мой внутренний голос. – Одно из двух: либо Кулебякину сейчас очень плохо, либо очень хорошо».

– Что такое хорошо и что такое плохо? – спросила я как любознательный крошка-сын из известного стихотворения.

«Эх, дурочка ты моя! – с отеческой жалостью вздохнул внутренний. – Что тебе непонятно? Если человек ушел из дому и не вернулся, этому могут быть самые разные объяснения: заблудился в метель, замерз в мороз, утонул в реке, попал под машину, стал жертвой разбойников или упавшего с крыши кирпича…»

– Достаточно! – быстро сказала я. – Что такое плохо, я уже поняла, спасибо. Я бы только исключила из твоего списка проблемы с метелью и морозом.

«Не сезон, – легко согласился внутренний. – Зато самое подходящее время для того, чтобы с большой приятностью запропаститься куда-нибудь на зеленый лужок, на речной бережок, в лесочек, в садочек или на сеновал. Понимаешь, к чему я клоню?»