Автобиография

Я лопалась от счастья. И Макс тоже, и даже Джон — по-своему, в более сдержанной манере. Но как же мы работали с момента этой находки до самого окончания сезона!

Той осенью я много занималась дома, чтобы «соответствовать уровню». Я даже посещала местную среднюю школу и брала уроки у очаровательного маленького человечка, который никак не мог поверить, что я так мало знаю.

— Похоже, вы никогда не слышали, что существует прямой угол, — неодобрительно заметил он как-то. Я признала, что так оно и есть — не слышала.

— В таком случае мне будет трудно объяснить вам материал, — сказал он.

Но я все же выучилась делать замеры и подсчеты и зарисовывать предметы в две трети их натуральной величины или в другом нужном масштабе. И вот настал момент, когда я должна была приложить полученные знания на практике. Работы было столько, что ее никогда бы не переделать, если бы свою лепту не внес каждый. У меня, конечно, времени на все уходило втрое больше, чем у других, но Джон помогал мне, так что кое-какую пользу приносила и я.

Максу приходилось с утра до вечера торчать на раскопках, Джон все это время делал зарисовки. Покачиваясь, он выходил к ужину со словами: «Думаю, я скоро ослепну. У меня болят глаза и так кружится голова, что я едва стою на ногах. С восьми часов утра я без перерыва рисую как проклятый».

— И после ужина нам всем придется вернуться к своим занятиям, — добавлял Макс.

— И этот человек обещал мне здесь каникулы! — притворно сокрушался Джон. — Это тот самый человек!

В ознаменование окончания сезона мы решили устроить скачки. Такого здесь еще никогда не было. Мы приготовили разные чудесные призы. Участвовать мог каждый, кто пожелает.

Вокруг этой затеи шло множество толков. Начать с того, что кое-кто постарше и посерьезнее опасался, не уронит ли он своего достоинства участием в таком мероприятии. Достоинство считалось важной вещью. Соревнование с более молодыми людьми, быть может, с безусыми юнцами, для уважающего себя мужчины, для человека состоятельного было чем-то сомнительным. Но в конце концов все приняли предложение, и мы обсудили детали. Дистанция составляла три мили, участникам предстояло пересечь реку Хоср за Ниневмийским холмом. Строго определили правила, которые никто не имел права нарушать. Запрещалось таранить и отталкивать друг друга, выбивать из седла, подсекать или делать что-либо подобное. Хоть мы и не очень рассчитывали, что правила эти будут соблюдаться, все же надеялись, что опасных происшествий избежать удастся.

Пришедшего первым ожидал приз в виде коровы с теленком, второго — овца, третьего — коза. Было несколько призов помельче: куры, мешки с мукой и лукошки с яйцами — от сотни штук до десятка. Всем участникам полагалось по пригоршне фиников и столько халвы, сколько каждый сможет унести в двух ладонях. Заметьте, все эти призы обошлись нам в десять фунтов. Были же времена!

Мы учредили АААЛ — Арпачийскую ассоциацию атлетов-любителей. На реке как раз было половодье и перебраться через мост, чтобы наблюдать за финальным этапом скачек, не представлялось возможным, для этой цели был нанят самолет.

Наконец день настал и подарил нам незабываемое удовольствие. Началось с того, что все дружно рванули с места по выстрелу стартового пистолета и, доскакав до Хосра, большинство плюхнулось лицом прямо в воду. Те, кому удалось выбраться из этой кучи-малы, продолжали скачку. Без протаранивания соперников как-то обошлось, никого из седла не выбили. Многие делали ставки, но никто из фаворитов даже близко не подошел к первому месту. Победили три темные лошадки, и овацию им устроили оглушительную. Первым пришел сильный, атлетически сложенный всадник; вторым — этот призер снискал больше всего симпатий — бедняк, вечно выглядевший полуживым от голода, третьим — маленький мальчик. Вечером состоялся грандиозный праздник: танцевали десятники, танцевали рабочие. А человек, получивший в качестве второго приза овцу, тут же зарезал ее и устроил пир для родных и друзей. Это был великий день для Арпачийской ассоциации атлетов-любителей!

Мы покидали Арпачию под крики: «Да благословит вас Аллах!», «Приезжайте снова!» и всяческие добрые пожелания. Мы направились в Багдад, где нас уже ждали все наши находки.

Макс с Джоном Роузом распаковывали их, и начинался англо-иракский дележ. К тому времени наступил май, в Багдаде было больше сорока градусов в тени. Джон плохо переносил жару и все время выглядел больным. Мне повезло — я не входила в команду распаковщиков и могла оставаться дома.