Удачи, мисс Роббинс!

Прежде Джейк не знал настоящей страсти, обжигающей, испепеляющей душу. Его любовь к Дженни можно было скорее назвать нежной дружбой, она росла постепенно и горела ровным огнем. Лейла же разбудила в нем чувственность, и это его скорее напугало, чем привлекло.

— Вам обоим давно пора отдыхать, — Джейк нежно подтолкнул девушку в сторону дома.

Лейла нехотя побрела прочь от конюшни. Джейк принялся распрягать и чистить лошадей.

— Нам нужно поговорить, — внезапно услышал он за своей спиной голос Брайана Роббинса.

Джейк невольно вздрогнул и, собравшись с мыслями, повернулся к говорившему:

— Конечно, сэр. Чем обязан? — Он смело посмотрел боссу в глаза.

— Я очень стараюсь быть великодушным и понимающим, — не спеша начал Брайан Роббинс, — но я устал гадать, когда ты соизволишь обо всем рассказать Лейле. Ты вообще собираешься говорить моей девочке, кто ты такой, и знакомить ее со своей семьей? Ты думал когда-нибудь отвезти ее и ребенка на собственную ферму или этот маскарад будет длиться вечно? — в его голосе все отчетливее звучали гневные нотки.

— Сэр…

— Помолчи! Я хорошо знал твоего отца. Он был замечательным человеком! Ты должен брать пример с него, а не со своей глупой матери! Я не вмешивался в твои дела, пока ты не обрюхатил мою дочь. Я дал тебе время договориться с Лейлой по-хорошему, признаться, кто ты, и объяснить причину, по которой ты ведешь такой образ жизни. Но ты даже не попытался! — бушевал босс.

— Мое прошлое не имеет к Лейле никакого отношения, — проговорил Джейк. — Что вы ей рассказали?

— Да как ты смеешь? Я не обсуждаю с домашними личную жизнь моих служащих. Не забывайся. Ты сам ей все расскажешь о своей семье, жене и дочери. А если этого не произойдет, пеняй на себя.

— Если вы так хорошо осведомлены о моих делах, почему позволили мне работать на вашем ранчо? Почему не прогнали?

— Все это время ты был моим служащим, одним из лучших работников. Я не толкал вас в объятия друг друга и не собираюсь лишать своего внука родного отца. Сами как-нибудь разберетесь, как вам быть дальше. Я прожил долгую жизнь и знаю, что прошлое есть у каждого, и его не изменишь, как ни старайся. Все остальное — вопрос выбора.

Разглядев тоску и досаду в глазах Джейка, Брайан немного смягчился.

— Сынок, — спокойно проговорил он, положив обе руки ему на плечи, — я знаю по себе, об утрате любимого человека забыть невозможно. Лейла и сын не исцелят твою боль, да это и не нужно. Но ты сам не должен жить прошлым. Просто будь честен с моей дочерью, она заслуживает твоей откровенности. Это самое ценное, что может быть между людьми… Джейк — это твое настоящее имя?

— Джон-Джейкоб. Джоном меня назвали в честь отца.

— Джон-Джейкоб, с тобой не просто. Ты так и не научился прощать, а это порой необходимо, чтобы выжить. И простить надо в первую очередь себя.

— Как вы не можете понять, что… — начал говорить Джейк.

— Могу. Как раз я могу. Мою первую жену тоже отняла сущая нелепица. С ее смерти прошел двадцать один год. Ты думаешь, я смог о ней забыть? Но Марсия все знает и понимает меня. И Лейла поймет.

— Зачем ей чужие проблемы?

— Как же дурно ты думаешь о моей дочери! Она любит тебя. Она всеми силами старается заслужить твою взаимность. Не мучь ее больше, прошу тебя.

Джейк устало кивнул. Брайан недовольно покачал головой.

— То, что я сейчас скажу, банально, но когда ты доживешь до моих лет, ты поймешь, человеческая жизнь слишком длинная, и единственное, ради чего стоит жить, — это любовь к женщине и детям. Новая любовь не способна затмить былую, сгладить боль потери, но только она может придать твоей жизни новый смысл.

— Мне нужно заняться лошадьми, — буркнул Джейк и принялся с остервенением расчесывать гриву Звездочки.

— Ты не воскресишь своих близких упрямством и черствостью, — резко проговорил Брайан Роббинс.

Лейла тяжело ворочалась на огромной кровати, то и дело поглядывая на часы. Крепко проспав чуть более получаса, она резко проснулась и теперь, как ни старалась, не могла погрузиться в сон. Табло электронного будильника показывало два пятнадцать, вся ночь впереди. Ребенок продолжал беспокоить Лейлу своими непрекращающимися толчками, мешая ей задремать. Девушка не столько бодрствовала, сколько балансировала на призрачной грани сна и яви.

Становилось прохладно. Из распахнутого окна дул свежий ветерок. Лейла зябко куталась в одеяло. Окончательно проснувшись, девушка накинула теплый махровый халат и спустилась в кухню. Ноги сами собой понесли ее к холодильнику. Открыв дверцу, Лейла обнаружила из того, что можно съесть сию минуту, только неспелые бананы и зеленые яблоки. Желудок заныл от голода.