День Муравья

— Проходите, присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?

— Что предложите?

— Медовуху.

— Что это такое?

— Смешивают воду, мед и дрожжи, дают побродить. Напиток олимпийских богов и кельтских друидов.

— Ну, давайте напиток олимпийских богов.

Она подала ему бокал и вышла.

— Вы подождите, мне надо высушить волосы.

Как только из ванной раздался шум фена, Мелье резко вскочил, решив воспользоваться этой передышкой и осмотреться.

Роскошная квартира. Все обставлено с большим вкусом. Нефритовые статуэтки расставлены парами. Галогеновые лампы подсвечивают развешанные по стенам рисунки на биологические темы.

Он подошел к одной.

Десятка полтора муравьев со всех концов света прорисованы до мелочей, под ними надписи.

Фен продолжал гудеть.

Черные муравьи с белыми волосками, похожие на рокеров (Rhopalothrix orbis), муравьи с торчащими на груди рогами (Acromyrnex mirabilis), длинноволосые муравьи, похожие на хиппи (Tingimyrmex mirabilis). Сколько же разных видов муравьев, удивился комиссар.

Но он был не в энтомологической экспедиции. Приметив лакированную черную дверь, он подергал ее. Она оказалась запертой на ключ. Он достал из кармана шпильку и уже собирался открыть замок, но шум фена вдруг прекратился. Поспешно он уселся на место.

Прическа а-ля Луиза Брукс вернулась на свое место. На Летиции Уэллс было надето длинное черное шелковое платье, присборенное на талии. Мелье пытался не поддаться соблазну.

— Вы интересуетесь муравьями? — спросил он светским тоном.

— Не очень, — сказала она. — Это мой отец ими интересовался. Он был крупным специалистом по муравьям. Эти рисунки он подарил мне на двадцатилетие.

— Ваш отец — профессор Эдмон Уэллс?

Она удивилась:

— Вы его знаете?

— Слышал о нем. У нас в полиции он больше известен как владелец проклятого подвала на улице Сибаритов. Помните то дело, когда два десятка людей исчезли в бездонном подвале?

— Разумеется! Между прочим, среди этих людей были мой кузен с кузиной, мой племянник и моя бабушка.

— Странное дело, верно?

— Как же так, вы так любите загадки, а тайну их исчезновения расследовали не вы?

— Тогда у меня было другое дело. Подвалом занимался комиссар Ален Билшейм. И, как потом оказалось, весьма неудачно. Он, как и все остальные, так и не поднялся наверх. Но вы ведь тоже любительница загадок, я думаю…

Она насмешливо улыбнулась.

— Больше всего на свете люблю их разгадывать, — сказала она.

— Вы полагаете, вам удалось выйти на след убийцы братьев Сальта и Каролины Ногар?

— Я пытаюсь. Это наверняка будет интересно моим читателям.

— Вы не расскажете мне, как продвигается ваше расследование?

Она покачала головой:

— Пусть лучше каждый идет своим путем. Так мы не будем друг другу мешать.

Мелье достал жвачку. Он чувствовал себя уютней, когда жевал. Затем спросил:

— Что за этой черной дверью?

Летицию Уэллс удивил резкий тон заданного вопроса. Она быстро замяла возникшую неловкость. Пожав плечами, мило ответила:

— Там мой кабинет. Но я вам его не покажу. Там просто Содом и Гоморра.

Она достала сигарету, вставила ее в длинный мундштук и прикурила от зажигалки в форме ворона.

Мелье вернулся к тому, что его интересовало:

— Вы хотите сохранить ваше расследование в тайне. Но я все-таки скажу вам, куда я продвинулся.

Она выпустила маленькое облачко перламутрового дыма.

— Как вам угодно.

— Вернемся назад. Все три наши жертвы работали в КОХ. Можно было бы склониться к мрачному мотиву профессиональной зависти. На крупных предприятиях соперничество встречается довольно часто. Люди на части рвутся ради продвижения по служебной лестнице или повышения зарплаты, и в научном мире много таких жадных до наживы. Так что, согласитесь, гипотеза о химике-сопернике имеет право на жизнь. Допустим, некто отравил своих коллег препаратом с замедленным действием. Это объясняет происхождение ран в пищеварительной системе, которые обнаружены при вскрытии.

— Вы опять запутались, комиссар. Вы одержимы идеей яда и забываете о страхе. Сильный стресс тоже может вызвать повреждения, а все четыре наши жертвы были очень напуганы. Страх, комиссар, страх — вот узел проблемы, и ни вы, ни я еще не поняли, чем был вызван ужас, запечатленный на их лицах.

Мелье возразил:

— Я, конечно, задавался вопросом об этом страхе и даже обо всем, чего боятся люди!