Царица Пальмиры

— Луция, Эвзебия, отведите маму в ее комнату, чтобы она отдохнула, и останьтесь с ней. Аул, верни Кариесу в место ее заключения.

— Уж не собираешься ли ты снова запереть меня? — запротестовала Кариеса.

— Делай, что тебе говорят, а не то я поколочу тебя! — загремел он.

Если бы Луций Александр Бритайн умер несколько дней спустя, его старший сын Марк благополучно отправился бы обратно в Пальмиру. Но случилось иначе, и смерть старика, и улаживание дел, связанных с его именем, заняли больше времени, чем предполагал Марк.

Луция похоронили в тот же самый день, когда он умер. В смущении два молодых раба, которым назначили нести безжизненное тело своего хозяина в атрий, по ошибке положили его на брачное ложе, которое было установлено там для Марка и Кариссы. Марк иронически рассмеялся.

— Этот брак умер еще прежде, чем его успели отпраздновать! — с горечью произнес он.

Когда настал час, назначенный для похорон, общественный глашатай объявил об этом в соответствии с древним обычаем. Он прошел по городу, повторяя:

— Гражданин Луций Александр Бритайн отдал себя в руки смерти. Для тех, кто хочет, настало время присутствовать на похоронах. Его выносят из дома.

На похороны Луция Александра собралось много людей, ведь он был уважаемым человеком. Толпы искренне сочувствовавших сопровождали его к фамильной усыпальнице Александров, находившейся возле Аппиевой дороги по пути в Тиволи. После погребения семья устроила поминальное пиршество, и начались девять дней скорби. Пришел, разумеется, и император со своей женой. Марк видел, как Кариеса беседовала со своим дядей.

— Могу только надеяться, что ты не наделала глупостей, — предостерегал он ее позже.

Девять дней тянулись медленно. Дома Дагиан с дочерьми тщательно упаковывала вещи Луция. Кариеса, которую больше не запирали в ее комнате, проводила большую часть времени лежа и поедала чрезмерное количество всяких лакомств, которые велела готовить на кухне только для самой себя. Когда расчесывали ее золотистые волосы, она даже не трудилась привстать.

Марк и Аул приводили в порядок торговые дела своего отца. Младший сын Александра знал человека, который приобрел бы их дело и стал бы сотрудничать с братьями в дальнейшем. Наконец, девять дней прошли, и они связались с Юлием Рабирием. Как они и ожидали, он пожелал вложить капитал в дело Александров и предложил большую сумму. Он согласился иметь дело с Аулом Александром Бритайном исключительно в Британии, а с Марком Александром Бритайном — в Пальмире.

Эвзебия и Луция поняли, что сыновья как следует позаботятся об их матери, и вернулись к себе домой. Они отсутствовали уже несколько месяцев, и с нетерпением рвались к своим семьям. Луция, следующая по возрасту за Марком, высказала мысли, которые пришли в голову обеим сестрам перед отъездом.

— Увидим ли мы еще когда-нибудь тебя или Аула в этой жизни, Марк?

— Не знаю, — честно ответил он. — Я дал позволение Аулу создать ветвь нашей семьи в Британии. Вы с Эвзебией принадлежите теперь к семьям своих мужей. Мама решила вернуться в Британию вместе с Аулом и стать членом его семьи. Мы с Зенобией создадим свою семью в Пальмире. Думаю, нам вряд ли удастся встретиться снова.

Луция тихо заплакала, а Марк стал утешать ее.

— Нелегко расставаться, дорогая сестра, но таков ход жизни. Ничто и никогда не остается неизменным, сменяют друг друга времена года; никто из нас не в силах задержать время, так же как задержать закат или восход солнца. Когда-то мы были беззаботными детьми, и вот мы уже выросли и стали взрослыми, еще миг — и мы уже старики. Ничего другого не остается, сестра моя, как только радоваться тому, что мы имеем, и не тратить время понапрасну, оплакивая то, чего у нас нет. Благодари богов, что все мы счастливы и любимы, сестра моя. Как много людей несчастных!

— У тебя все так просто! — фыркнула Луция. — В этом, моя дорогая сестра, и заключается секрет жизни. Мы тратим пропасть времени в поисках решения, а в конце концов все сводится к простоте.

И вот сестры уехали: Луция — на север, в Равенну, а Эвзебия — на юг, в Неаполь. Пришло время отправляться в Британию Аулу и Дагиан.

—  — А как твоя Зенобия? Написал ли ты ей о своей женитьбе и что собираешься делать? — спросила Дагиан.

— Если бы я попытался связаться с моей любимой, отправив ей послание, его, несомненно, перехватил бы император. Со мной приехал один из личных охранников царицы. Когда я соберусь в Пальмиру, он отправится раньше меня и возьмет с собой мое послание. Но я боюсь посылать его, прежде чем сам не подготовлюсь к отъезду.