Куколка

«Уж она-то точно не заспалась, – отметил старый бабник маэстро Карл. – Реснички стрелами, губки бантиком. Цыпочка! И пояс на кимоно… суета, а не пояс!..»

– Д-оброе… извините, я д-думал…

От прилива адреналина в голове прояснилось. Лючано отчаянно заморгал, гоняя остатки сна. Что это на него нашло? Нате-здрасте, выломился полуголый придурок, стулом машет… Стыдобища!

Жаркая волна опалила лицо.

– Вы, красавчик мой, проспали завтрак, – Николетта оценивающе, без малейшего стеснения рассматривала коллегу. Тарталья втайне порадовался, что успел натянуть штаны. Без штанов под таким взглядом и угореть недолго. – Это нормально. Так бывает со всеми после первой арены. Мы, семилибертусы, много спим. Ничего, привыкнете.

– Завтрак?

Он взглянул на часы. Действительно, 10:07. А сумерки в номере? – ну да, падая спать, он же убрал прозрачность стекол. До пятнадцати процентов.

– Завтрак – ерунда. Возьмете в кафе омлет и сок. Стала бы я рисковать из-за вашего завтрака! Вам, соня, надо покормить «овоща». Если вы не объявитесь в погребе до половины одиннадцатого, Жорж вас живьем съест!

– Если меня не съели каннибалы на Кемчуге…

– Не хорохорьтесь. Знаете, что такое «юдоль скорби»? Нет? Ну и славно. Это я вам говорю, как большой специалист по «юдоли».

– Хорошо, – кивнул Лючано. Он все больше смущался под наглым взглядом Николетты. Казалось, брюнетка сейчас плюнет на свои же рекомендации, затащит новенького в номер и подвергнет насилию в особо извращенной форме. – Умоюсь, и бегом к Пульчинелло…

– К кому?!

Удивление ей шло – румянец, блеск глаз…

– Я так назвал своего «овоща».

– А-а. Зря. Лучше не давать им кличек. Сантименты, цветы сердца, а он – раз, и сварился. Впрочем, дело ваше. Да шевелитесь, в конце концов! Жорж зол на вас со вчерашнего вечера. Только и ждет повода.

При ближайшем рассмотрении на лице женщины, под слоем макияжа, обнаружились едва заметные морщинки. И кожа под глазами с намеком на дряблость. Арена не прошла даром для Никки. Значит, мчимся будить «коллегу», с которым и виделись-то пару раз?! Спасаем брата-семилибертуса от тайных ужасов?

«Или у нее на меня виды?»

– Прошу простить мою выходку.

Он поставил стул, который, как выяснилось, до сих пор держал в руках. Стул мигом оседлала Николетта, широко расставив ноги. В распахнутом кимоно отчетливо белела грудь гладиаторши – маленькая, с яркой вишенкой соска. Это сильно мешало продолжать разговор в непринужденном тоне.

– Ничего, бывает. Кстати, застегните ширинку.

– М-м… За неглиже извиняюсь отдельно. Скажите, почему вы решили меня предупредить?

«Если ответит: «Из любви к ближнему,» – не поверю!»

– Не хочу доставлять удовольствие этому гаденышу Мондени. Как мотив, уважительный?

– Еще бы, – рассмеялся Лючано. – Спасибо!

– Поторопитесь. Забавная у вас татуировка. Где кололи?

– В тюрьме.

– Интересный вы человек…

Николетта встала и, виляя бедрами, пошла прочь по коридору.

«В душ, в душ! Желательно – ледяной…»

III

Гладиаторий словно вымер.

По дороге не встретилось ни единой живой души.

Спускаясь в подвал, Лючано обнаружил, что забыл-таки надеть рубашку. Кормилец, голый по пояс? А что? Правилами стриптиз не возбраняется. По крайней мере, Мондени ни о чем подобном не говорил.

– Здорово, приятель!

Сегодня Пульчинелло удивил. «Овощ» не сидел, а лежал на койке, отвернувшись лицом к стене. Нажав кнопку раздатчика, Лючано получил две банки «замазки», извлек ложку с миской и задумался: сразу брать пучок моторика, или сперва…

Пульчинелло сел на кровати.

Лючано споткнулся на ровном месте – настолько внезапно это произошло. Однако, заняв привычную, тупую и покорную позу ожидания, «овощ» снова застыл, уставясь в одну точку. В его поведении крылось что-то космическое, невозможное для человека.

«Он, небось, всегда так садится, – успокоил маэстро Карл. – Просто, малыш, ты впервые застал сей процесс. Валяй, не тяни резину…»

Коррекция не потребовалась: «овощ» сам открыл рот, едва в поле зрения объявилась ложка с «замазкой». Голоден? Или с прошлого раза в его пустой голове отложилось что-то полезное? Вряд ли… Ест – и ладно. Сунешься без спросу – а тебя бац по носу!

«Ты, малыш, и не лезь, куда не надо, – маэстро Карл сегодня был на редкость разговорчив. – Лезь, куда надо. Работай с базовой моторикой, а остальное не трогай…»

«Тут без нас уже потрогали, – бесцеремонно вклинился Добряк Гишер. – Вон, рожа!.. И рука. Ослеп, что ли?»