Молитва об Оуэне Мини

— Понятно, — сказал я.

— Водоросли изменились, вся водная растительность изменилась, теперь уже не поймаешь щуку, как раньше, — а ведь одна выдра не могла убить всех этих моллюсков! — сказал он, указывая на раковины.

— Понял, — откликаюсь я.

Потом, пока Чарли ходил пописать — «в кустики», как говорят канадцы, — от берега отплыл какой-то зверь размером с небольшую гончую собаку с приплюснутой головой и темно-бурым мехом.

— Чарли! — крикнул я.

Животное нырнуло и больше не появилось на поверхности. Кто-то из детишек тут же оказался рядом со мной.

— Что это было? — спросил ребенок.

— Не знаю, — ответил я.

— У него был сплющенный хвост? — крикнул Чарли из кустов.

— У него была сплющенная голова, — ответил я.

— Это ондатра, — сказал кто-то из ребятишек.

— А ты что, видел? — отзывается его сестра.

— Какой у нее был хвост? — крикнул Чарли.

— Я не заметил, какой хвост, — признался я.

— Оно выскочило вот так вот, быстро, а? — спросил Чарли, выскакивая из кустов и застегивая на ходу ширинку.

— Да, по-моему, довольно быстро, — подтвердил я.

— Ну точно, выдра, — заключил он.

(Меня так и подмывает сказать, что это был «непрактикующий гомосексуалист», но я удерживаюсь)

— Видали селезня? — спросила меня маленькая девчушка.

— Это не селезень, ты, дура, — отозвался ее брат.

— Ты не видел — он нырнул! — обиделась девочка.

— Это была утка, — раздался еще чей-то голос.

— Ой, ну ты-то почем знаешь? — ответил другой ребенок.

— Я ничего не видел, — признался я.

— Смотри вон туда — только смотри внимательно, — обратился ко мне Чарли Килинг — Она должна вынырнуть, чтобы набрать воздуха, — пояснил он — Это, наверно, савка или кряква, а может, широконоска — если это и вправду утка, — сказал он.

Замечательно пахнут сосны, и лишайник на скалах тоже пахнет замечательно, и даже у пресной воды замечательный запах — или это на самом деле пахнут какие-нибудь органические вещества, что разлагаются в воде? Я не знаю, что придает озеру такой запах, но он и вправду замечательный. Я мог бы спросить у кого-нибудь из Килингов, почему озеро так пахнет, но я предпочитаю молчание — пусть будет только ветерок, который почти все время гуляет в верхушках сосен, плеск волн, крики чаек и кряканье крачек.

— Эта крачка называется «красноносая мартышка», — просвещает меня кто-то из детей Килингов. — Видите, какой у нее длинный красный клюв, видите, какие черные ноги?

— Да, вижу, — отвечаю я. Но я не очень-то присматриваюсь к этой крачке; я вспоминаю, какое письмо написал Оуэну Мини летом 1962-го. Дэн Нидэм говорил мне перед этим, что как-то в одно из воскресений видел Оуэна в спортзале Грейвсендской академии. Дэн рассказывал, что Оуэн держал в руках баскетбольный мяч, но не бросал его в кольцо. Он стоял на линии штрафного броска и просто смотрел на корзину — он даже не стучал мячом о площадку и так ни разу и не бросил. По словам Дэна, все это выглядело крайне странно.

— Он просто стоял, и все, — сказал Дэн. — Я наблюдал за ним, наверно, минут пять, и он за это время даже не шелохнулся. Просто стоял, держал в руках мяч и смотрел на корзину. Знаешь, он ведь такой маленький; ему, верно, казалось, что эта корзина висит где-то далеко-далеко.

— Он, видно, думал о «броске», — сказал я Дэну.

— Ну, в общем, я не стал его отвлекать, — продолжал Дэн. — Не знаю, о чем он там думал, но он был до того сосредоточен, что не заметил меня, и я с ним даже не поздоровался. По-моему, он бы меня все равно не услышал.

После разговора об Оуэне я даже заскучал по этому дурацкому «броску» и как-то раз написал Оуэну письмо — бойкое и небрежное, потому что когда такое бывало, чтобы двадцатилетний парень вдруг взял да и прямо сказал, что скучает по своему лучшему другу?

«Дорогой Оуэн! — писал я. — Привет, как поживаешь? Здесь как-то скучновато. Больше всего мне нравится работать в лесу — в смысле, на заготовке леса. Правда, тут полно лосиной мухи. На лесопилке и на складах гораздо жарче — но зато там нет лосиных мух. Дядя Алфред уверяет, что воду в Нелюбимом озере можно пить, — он говорит, мы ее столько наглотались, что, если бы ее нельзя было пить, мы бы уже давно умерли. Но Ной говорит, что здесь гораздо больше дерьма и ссак, чем в океане. Я скучаю по нашему пляжу — как там пляж этим летом? Может, следующим летом твой отец даст мне какую-нибудь работу в карьере?»