Женщины

– Валяй.

– Слушай – а здорово!

Потом телефон зазвонил снова. Так всегда. Стоит начать, и будет звонить и звонить. Я зашел в спальню и ответил.

– Алло, – сказал я. – Кто это?

– Ты сукин сын. Не узнаешь?

– Да нет, не совсем. – Какая-то пьяная тетка.

– Угадай.

– Постой. Я знаю! Это Айрис!

– Да, Айрис! И я беременна!

– Ты знаешь, кто отец?

– Какая разница?

– Наверное, ты права. Как там у вас, в Ванкувере?

– Нормально. До свидания.

Я снова зашел на кухню.

– Это была канадская танцовщица живота, – сообщил я Саре.

– Как у нее дела?

– Она полна предновогоднего веселья.

Сара поставила индюшку в духовку, и мы вышли в переднюю комнату.

Немного потрепались. Затем телефон зазвонил снова.

– Алло, – сказал я.

– Вы Генри Чинаски? – Молодой мужской голос.

– Да.

– Вы – Генри Чинаски, писатель?

– Ага.

– В самом деле?

– Ага.

– Ну, а мы – компания парней из Бель-Эра, и мы в натуре врубаемся в ваши дела, чувак! Мы так в них врубаемся, что хотим вас вознаградить, чувак!

– О?

– Ага, мы щас приедем и пива с собой привезем.

– Засуньте это пиво себе в задницу.

– Что?

– Я сказал, засуньте его себе в жопу!

Я повесил трубку.

– Кто там был? – спросила Сара.

– Я только что потерял 3 или 4 читателей из Бель-Эр. Но оно того стоило.

Индюшка была готова, и я вытащил ее из духовки, выложил на блюдо, убрал машинку и все свои бумаги с кухонного стола и поставил на него индюшку. Начал ее разрезать, а Сара внесла овощи. Сели за стол. Я положил себе на тарелку, Сара – себе. Смотрелось здорово.

– Надеюсь, эта, с сиськами, больше не придет, – сказала Сара.

Мысль о ней ее, похоже, очень расстраивала.

– Если придет, я положу ей кусочек.

– Что?

Я показал на индюшку.

– Я сказал, дам ей кусочек. Сама увидишь.

Сара закричала. Вскочила из-за стола. Она вся дрожала. Потом убежала в спальню. Я посмотрел на свою индюшку. Не елось. Снова нажал не на ту кнопку. Я вышел в переднюю комнату со стаканом и сел. Подождал минут 15, а потом засунул индюшку и овощи в холодильник.

Сара вернулась к себе на следующий день, а я съел бутерброд с холодной индюшкой часа в 3. Около 5 в дверь ужасно затарабанили. Я открыл. Там стояли Тэмми с Арлиной. Они крейсировали на спиде. Они вошли и заскакали по комнате, разговаривая одновременно.

– Есть чего-нибудь выпить?

– Блядь, Хэнк, у тебя есть хоть чего-нибудь выпить?

– Как твое Рождество ебаное?

– Ага, как твое ебаное Рождество, чувак?

– В леднике есть пиво и вино, – сказал я им.

(Всегда можно определить старомодного парня: он холодильник называет ледником.)

Они протанцевали на кухню и открыли ледник.

– Эй, да тут индюшка!

– Мы есть хотим, Хэнк! Можно немного индюшки?

– Конечно.

Тэмми вышла с ножкой и вгрызлась в нее.

– Эй, ужасная индюшка! Ей нужны специи!

Арлина вышла с ломтиками мяса в руках.

– Ага, ей специй не хватает. Слишком пресная! У тебя специи есть?

– В буфете, – ответил я им.

Они запрыгнули обратно в кухню и начали орошать индюшку специями.

– Вот так! Так лучше!

– Ага, теперь хоть какой-то вкус появился!

– Органическая индюшка, говно!

– Да, это говно!

– Я еще хочу!

– Я тоже. Но специи нужны.

Тэмми вышла и села в кресло. Она уже почти прикончила индюшачью ногу. Потом взяла косточку, надкусила и разломила пополам, начала жевать. Я был поражен. Она ела косточку от ноги, выплевывая осколки на ковер.

– Эй, ты же кость ешь!

– Ага, клево!

Тэмми убежала на кухню за добавкой.

Вскоре они обе оттуда вынырнули, каждая – с бутылкой пива.

– Спасибо, Хэнк.

– Ага, спасибо, чувак.

Они сели, посасывая пиво.

– Ну ладно, – сказала Тэмми, – нам пора.

– Ага, мы поехали насиловать каких-нибудь молоденьких абитуриентов!

– Ага!

Обе подскочили и исчезли за дверью. Я вошел в кухню и заглянул в холодильник. Индюшка выглядела так, будто ее изувечил тигр: тушка попросту разорвана на куски. Непристойное зрелище.

Сара подъехала ко мне на следующий вечер.

– Ну, как индюшка? – спросила она.

– Ничего.

Она вошла и открыла холодильник. И закричала. И выбежала оттуда.

– Боже, мой, что случилось?

– Тэмми с Арлиной заходили. Мне кажется, они неделю ничего не ели.

– Ох, меня тошнит. Сердце разрывается!