Мужчины не ее жизни

Зная Мятного, Эдди не сомневался, что (даже предупрежденный с опозданием) Мятный будет ждать его на причале в Нью-Лондоне. Отец возьмет и мать — она будет его «штурманом».

После звонка Эдди вышел во двор. Ему нужно было спрятаться от этого бормотания наверху, где Тед и Рут пересказывали истории пропавших фотографий, делая это как с помощью воспоминаний, так и воображения. В прохладном дворе их голоса не были слышны — их заглушала какофония сверчков и древесных лягушек, а еще — далеким шумом прибоя.

Единственную разборку между Тедом и Марион Эдди услышал именно здесь — в просторном, но неухоженном дворе. Марион называла его «двор в работе», но точнее было сказать — двор, работы в котором остановлены из-за несогласия и неопределенности. Тед хотел сделать бассейн. Марион говорила, что бассейн испортит Рут или что девочка утонет в нем.

— С какой стати — у нее столько нянек, — возразил Тед, и это было истолковано Марион как еще одно обвинение в том, что она плохая мать.

Еще Тед хотел устроить душ на улице — неподалеку от сквош-корта в сарае, но и рядом с бассейном, чтобы дети, возвращаясь с пляжа, могли смыть с себя песок, прежде чем лезть в бассейн.

— Какие дети? — спросила его Марион.

— Я уж не говорю о том, что — прежде чем заходить в дом, — добавил Тед.

Он ненавидел песок в доме. Тед никогда не ходил на пляж, разве что зимой после шторма. Ему нравилось смотреть, что выбрасывают на берег волны, иногда он находил что-нибудь и приносил домой, чтобы нарисовать. (Выброшенные на берег деревяшки необычной формы, раковину мечехвоста, ската с мордой, похожей на маску, что надевают на Хэллоуин, и колючим хвостом, мертвую чайку.)

Марион ходила на пляж, только если этого хотела Рут или если это было на уик-энд (или если по какой-то причине не было няньки, которая отправилась бы туда с девочкой). Марион не любила, когда солнца слишком много. На пляже она надевала на себя рубашку с длинными рукавами. Еще она надевала бейсбольную кепочку и солнцезащитные очки, чтобы никто ее не узнал, и сидела, глядя на Рут, которая играла у кромки воды.

«Не как мать, а скорее как нянька», — так сама Марион в разговорах с Эдди описывала это. «Как человек, который даже меньше волнуется за ребенка, чем хорошая нянька», — говорила она.

Тед для дворового душа хотел кабину с двумя душевыми головками, чтобы он и его партнер по сквошу могли принимать душ одновременно.

— Как при плавательном бассейне, — сказал Тед. — И все дети смогут мыться одновременно.

— Какие дети? — повторила Марион.

— Ну, тогда Рут и ее нянька, — ответил Тед.

Газон в неухоженном дворе превратился в поляну, поросшую высокой травой и маргаритками. Газон должен быть больше, решил Тед. И еще нужен какой-нибудь забор, чтобы соседи не видели тебя, когда ты плаваешь в бассейне.

— Какие соседи? — спросила Марион.

— Ну, когда-нибудь здесь будет гораздо больше соседей, — сказал ей Тед. (В этом он оказался прав.)

Но Марион хотела другой двор. Ей нравилась полянка с высокой травой и маргаритками; она бы не возражала, будь здесь еще больше полевых цветов. Ей нравился дикий сад. Может, еще и беседка в плюще, только чтобы плющ вился естественно. И газон должен быть меньше, а не больше — больше цветов, только не эти, навороченные.

— «Навороченные»… — презрительно повторил Тед.

— Бассейны — это снобизм, — сказала Марион. — А большой газон похож на футбольное поле. Зачем нам футбольное поле? Рут что — собирается тут пинать мяч вместе со всей командой?

— Будь мальчики живы, тебе нужен был бы большой газон, — сказал ей Тед. — Мальчики любили играть в мяч.

На этом все и кончилось. Двор остался, каким и был: если не совсем «двор в работе», то, по крайней мере, незаконченный двор.

Слушая в темноте сверчков, древесных лягушек и шум прибоя вдалеке, Эдди представлял себе, что теперь станет с этим двором. Он услышал постукивание кубиков льда в стакане Теда, прежде чем увидел его самого и прежде чем Тед увидел его.

Свет в нижней части дома включен не был — только наверху в коридоре и гостевой спальне, где его оставил Эдди, а еще в хозяйской спальне горел ночничок, который всегда оставляли для Рут. Эдди недоумевал — как это Теду удалось налить себе новую порцию в темной кухне.

— Рут уснула? — спросил его Эдди.

— Наконец-то, — сказал Тед. — Бедная малышка.