Перемены

— Трудно объяснить вам свои чувства. Мне постоянно хотелось поговорить с вами, сообщить последние новости о Мари… о проведенных нами операциях… или рассказать о детях.

— Думаю, вы были одиноки, а я открыла захлопнутую дверь. Теперь вы не знаете, что с ней делать. — Он кивнул, а Мел задумалась. — Но самое забавное, что я тоже не знаю. Вы тоже открыли мне дверь, и я постоянно думала о вас, вернувшись домой. Я так обрадовалась, когда вы впервые позвонили мне.

— У меня не было выбора. Я чувствовал, что должен это сделать.

— Почему? — Они оба искали ответа и не находили.

— Я не знаю. Мел. Я действительно обрадовался, узнав, что вы снова здесь. Может быть, на этот раз я попытаюсь разобраться в своих чувствах, но боюсь, не осмелюсь высказать их вслух…

Но Мел отважилась задать самый трудный вопрос:

— Это пугает вас?

— Да. — Его голос слегка задрожал, и он вел машину, не отводя глаз от дороги. — Да, очень.

— Если мои слова могут как-то успокоить вас, то признаюсь: меня это тоже пугает.

— Почему? — Он с удивлением посмотрел на нее. — Вы прожили одна долгие годы и знаете, что делать. Я же — нет.

— В этом все и дело. Я одна уже пятнадцать лет.

Если со мной пробовали сблизиться, я убегала. Но в вас есть нечто такое… я не знаю, как вести себя с вами, меня так влечет к вам.

Он остановил машину на стоянке у центральной городской больницы и повернулся к ней.

— Не считая жены, вы — первая женщина, которая привлекла меня за последние двадцать лет. Это пугает меня, Мел.

— Почему?

— Не знаю. Я ушел в себя после смерти Анны;

А теперь понял, что мне не хочется прятаться дальше.

В машине наступила тишина. Мел первая нарушила молчание.

— Давайте не будем спешить. До сих пор никто из нас ничем не рисковал. Вы несколько раз позвонили мне, а я здесь потому, что стреляли в президента. Вот пока и все. — Сейчас она пыталась убедить себя и его.

— Вы верите в то, что говорите? — Он ласково посмотрел на нее, и Мел улыбнулась.

— В этом-то вся проблема.

— Мел, вы мне очень нравитесь, поэтому я никоим образом не хочу отпугнуть вас от себя.

— Я больше всего боюсь самой себя. Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль, я не хочу ни от кого зависеть. Я воздвигла вокруг себя крепость и не хочу, чтобы ее разрушили. — Это было откровенное признание, и, глядя на Мел, он заметил на ее глазах слезы.

— Я никогда не причиню вам боль, и мне хотелось бы взять на себя часть нагрузки с ваших плеч.

— Но я не уверена, что хочу этого.

— А я не уверен, готов ли я к этому.

— Оно и к лучшему. — Она немного помолчала, потом заговорила вновь:

— Очень плохо, что мы так далеко живем друг от друга. Вы — здесь, я — там. Так мы ни к чему не придем.

— Может быть, и придем, пока вы здесь, — с надеждой произнес он, но она покачала головой.

— Маловероятно, пока я так занята.

— В прошлый ваш приезд вы повсюду сопровождали меня, пока я работал. На этот раз позвольте мне предложить себя в ваше распоряжение. Возможно, у нас найдется немного свободного времени, чтобы поговорить.

— Мне очень хотелось бы этого. Но посмотрим, как все сложится. Я ведь работаю и днем, и ночью.

— Ну что же, посмотрим. Я постараюсь поймать вас в холле, когда закончу операцию и обход. Может быть, нам удастся позавтракать. — Мел понравилось его предложение, но она не представляла, сможет ли она освободиться.

— Я попробую улизнуть. Но, Питер, вы должны понимать, что это может и не получиться.

— Я понимаю. — А затем он впервые коснулся ее руки. — Все хорошо. Мел. Я здесь. Я никуда Не уезжаю.

Но она могла и уехать. Они оба в душе надеялись, что это произойдет не слишком скоро.

Мел улыбнулась ему, ей было приятно ощущать на своей руке его руку.

— Спасибо, что подвезли меня, Питер.

— К вашим услугам, мадам. — Он вышел из машины и открыл ей дверцу, а через мгновение толпа в вестибюле поглотила их. Один раз он оглянулся на нее, но Мел уже разговаривала с представителями прессы, которые провели всю ночь в холле больницы, двери лифта закрылись за ним.

Утренние новости были обнадеживающими. Полчаса назад больничная служба информации сообщила им, что состояние президента немного улучшилось.

В восемь часов вновь появилась Первая леди в сопровождении агентов секретной службы, которые прокладывали ей дорогу через вестибюль. Мел и остальные попытались приблизиться к ней, но это оказалось невозможно. У бедной женщины был изможденный вид, и Мел снова стало жаль ее. В восемь тридцать она вышла в эфир, а затем в девять для полуденного выпуска новостей. Она могла сообщить лишь то, что президент все еще жив. И она весь день продолжала собирать бюллетени о состоянии его здоровья, не имея ни минуты, чтобы подумать о себе или о Питере Галламе.