Куда приводят мечты

— У меня тоже четверо детей, — сказал я. — Две дочери и два сына.

— Да? — молвила она, не поворачиваясь.

— Моим двум девочкам двадцать шесть и двадцать, — сообщил я. — Сыновьям двадцать три и семнадцать.

«Не слишком ли я спешу?» — подумал я. Она вновь на меня посмотрела. Выражение ее лица не изменилось, но мне показалось, посуровели глаза. Взяв себя в руки, я произнес:

— Моих детей зовут Луиза, Мэри, Ричард и Йен.

Теперь она снова отпрянула от меня, в лице выразилось недоверчивость. Лицо женщины, почувствовавшей, что ее изводят, непонятно зачем. Это ее выражение вызвало у меня приступ страха. Неужели я совершил ужасную ошибку?

Поймав себя на этой мысли, я услышал собственный вопрос:

— А как зовут ваших детей? Она не ответила.

— Миссис Нильсен? — молвил я. Я едва не назвал ее по имени.

Ее глаза опять словно подернулись пленкой — и я вдруг со щемящим чувством что-то осознал.

Как бы близко я к ней ни подошел, я не смог бы наладить с ней связь. Всякий раз при моей попытке что-то воздействовало на нее, заставляя отключиться. Она уже мысленно избавилась от моих слов, наверное, полностью стерев их из памяти.

Но я все же продолжал с выражением невольной угрозы:

— Моя старшая дочь замужем, и у нее уже трое детей. Моя младшая дочь…

Я умолк, когда она отвернулась от меня и пошла к дому, выронив из рук мертвую птичку и даже этого не заметив. Я пошел за Энн, но следовавшая за ней по пятам Джинджер обернулась с грозным рычанием. Я остановился, глядя, как Энн от меня удаляется.

Неужели пришел конец всему?

Вдруг Энн, глянув в сторону, с испуганным криком вбежала в дом через дверь общей комнаты и с шумом задвинула стеклянную раздвижную дверь.

Я посмотрел на то место, куда она бросила взгляд, и увидел громадного тарантула, ползущего по камню.

Я застонал, но не от страха перед тарантулом, а поняв, что здесь воплотился один из самых глубоких страхов Энн. Тарантулы всегда приводили ее в ужас; она буквально заболевала, их увидев. Как это ни ужасно, но можно было предположить, что ее личный ад будет населен гигантскими пауками.

Подойдя к тарантулу, я взглянул на него. Огромный, с волосатыми, словно раздувшимися лапами, он неуклюже карабкался вверх по камню. Обернувшись, я увидел, что Энн, стоя за стеклянной дверью, смотрит на него со страхом и отвращением.

Оглядевшись по сторонам, я увидел прислоненную к стене дома лопату. Взяв ее, я вернулся к пауку. Потом наклонил лопату и держал ее перед тарантулом, пока тот не заполз на металлическую часть. Поднеся лопату к краю террасы, я подбросил паука как можно дальше, и, пока он летел через бассейн, чтобы приземлиться в плюще, я спрашивал себя, настоящий ли он. Существовал ли он сам по себе или только потому, что Энн его боялась?

Я посмотрел в сторону двери в общую комнату, которая слегка приоткрылась. Сердце мое подпрыгнуло, когда я заметил на лице Энн выражение детской благодарности.

— Спасибо, — пробормотала она.

«Даже в аду существует благодарность», — с изумлением подумал я.

Я решил поскорей укрепить свои позиции.

— Я заметил, что у вас кончилась питьевая вода, — сказал я. — Можно я поставлю новую канистру?

Лицо ее немедленно приняло недоверчивое выражение, и я чуть не заскрежетал зубами.

— Что вам надо? — спросила она. Я заставил себя улыбнуться.

— Я просто пришел вас поприветствовать. Пригласить к себе на чашку кофе.

— Я же сказала вам, что не выхожу из дома, — молвила она.

— Разве вы никогда не гуляете? — спросил я, стараясь казаться ненавязчивым и беспечным.

Мы с ней когда-то много гуляли в Хидден-Хиллз.

Я хотел, чтобы она осознала свою изоляцию и чтобы это ее озадачило.

Она ничего не ответила, отвернувшись от меня, словно мои слова ее обидели. Я пошел в дом вслед за ней и задвинул стеклянную дверь. При этом Энн обернулась, а Джинджер снова зарычала и шерсть у нее на загривке поднялась дыбом. Меня преследовала мысль о бесконечных бесплодных попытках достучаться до сознания Энн.

Вскоре я обратил внимание на дюжины висящих на стенах фотографий в рамках, и меня осенила другая мысль. Если бы я смог заставить ее взглянуть на одну из моих фотографий, ее наверняка поразило бы мое с ними сходство.

Не обращая внимания на рычание Джинджер, я подошел к ближайшей стене и посмотрел на свою фотографию.

Все фотографии были выцветшими и плохо различимыми.

«Почему это произошло? — недоумевал я. — Было ли это частью наказания, придуманного Энн для себя?» Я хотел спросить, потом передумал. Это могло лишь растревожить ее.