Только ты можешь спасти человечество

— Тем не менее имело место прямое неподчинение приказу.

— Да почему нам нельзя сражаться?!

Капитан показала на иллюминатор. Флот пролетал мимо мертвых кораблей древней расы Космических Захватчиков.

— Они сражались. До бесконечности. И посмотрите на них теперь. А они ведь первые из многих. Вспомните вортироидов. И мегазоидов. И глаксотиконов. Вы хотите того же?

— Ха! Это были примитивные расы. С очень низким разрешением.

— Но многочисленные. И все равно они погибли.

— Если нам суждено погибнуть, лично я предпочитаю смерть в бою, — заявил Канонир.

На этот раз ропот одобрения был гораздо громче.

— Но смерть — это всегда смерть.

Капитан подумала: «Если пристрелить или арестовать его, вспыхнет бунт. Оштрафовать? Нельзя — нам не платят. Под домашний арест тоже не посадишь, потому что — эта мысль была ей отвратительна — в конце концов он может нам понадобиться».

— Объявляю вам строгий выговор, — сказала она.

Канонир хихикнул.

— С занесением в личное дело, — добавила Капитан.

— Поскольку живыми нам не уйти… — начал Канонир.

— Это вас не касается, — перебила Капитан. — Вы отстранены.

Канонир сердито сверкнул на нее глазами.

— Когда мы вернемся…

— О, — изумилась Капитан, — так вы все-таки полагаете, что мы вернемся?

К вечеру у Джонни поднялась температура и началось то, что его мама называла «воскресной вечерней лихорадкой». Только одна отрадная мысль согревала его, когда он лежал в постели: что бы ни случилось, в школу он завтра не пойдет.

Где-то за глазами чесалось и саднило. Сгибы рук потели.

Вот что бывает, если постоянно сидеть у компьютера, вместо того чтобы гулять на свежем воздухе, сказали ему. Смысл этого утверждения он не очень понял — ведь на свежем воздухе он наверняка простудился бы еще сильнее. Однако по опыту Джонни знал: болезнь всегда есть следствие твоих поступков, что бы ты ни делал. С предков станется заявить, что не следовало пить витамины и тепло одеваться. К врачу его поведут, наверное, в пятницу — родители любят, чтобы к моменту посещения поликлиники ты разболелся как следует. Тогда доктора точно определят, что с тобой.

Внизу работал телевизор. Джонни добрых двадцать минут соображал, не вылезти ли из кровати и не включить ли свой старенький телик, но стоило ему пошевелиться, как перед глазами начинали плыть лиловые пятна, а в ушах поднимался звон.

Однако ему, похоже, удалось осуществить задуманное: когда он снова посмотрел в сторону телевизора, тот работал и давал цвет куда лучше обычного. На экране были комментаторы — один темнокожий, другой в очках, причем казалось, будто стекла вросли ему под кожу, — и студия. Все как всегда.

Только в уголке, там, где обычно писали «Финансовый кризис» или «Евросаммит», стояло «Война со скрр-иии». Джонни не слышал, что говорили в студии, но на экране появилась карта космоса. Черная. В этом суть космоса — он бесконечный, черный, с единственной точкой внутри, и эта точка — все остальное.

В черноте посередке висела кургузая красная стрелка. От края карты на нее нацеливалось несколько десятков синих стрелок. В углу примостилось изображение человека с микрофоном.

Стоп, подумал Джонни. На борту у скрр-иии нет никаких репортеров Би-би-си. Точно! Они бы сказали. Из Си-эн-эн там вроде тоже никого не было…

Картина изменилась. На экране появилась палатка. Перед большущей копией предыдущей карты стоял здоровенный дядька.

Появился звук. Дядька говорил:

— …этот Джонни? Он не боец. Не политик. Стоит делу принять крутой оборот — он в кусты. Он не держит слово. А в общем, что ж, он славный малый…

— Неправда! — крикнул Джонни.

— Да? — сказал голос у него за спиной.

Он оглянулся не сразу. Судя по всему, голос шел из его кресла. А это было еще невозможнее, чем скрр-иии по телевизору. В это кресло никому не удалось бы сесть: там громоздились книги, грязные футболки, картонные тарелки, оставшиеся от ужинов, и прочий хлам. Там залегал глубинный пласт носков и, наверное, ждал своего часа Затерянный Клубничный Йогурт. Никому не удалось бы устроиться в этом кресле без специального оборудования.

Однако Капитан сидела в нем. И чувствовала себя вполне уютно.

До сих пор Джонни видел только ее голову и только на экране. Сейчас он увидел, что в длину Капитан достигает двух метров, но очень тонка и больше походит на змею с лапами, чем на аллигатора или тритона. Примерно на середине туловища помещались две пары толстых тяжелых лап, а в верхней его части — две пары лап потоньше и очень сложные плечи. Капитан была в коричневом комбинезоне, а то, что не скрывала материя, — голова, все восемь лап и большая часть хвоста — отливало золотистой бронзой и было покрыто очень мелкой чешуей.