Пентакль

Нина отреагировала на диво спокойно:

– Я не из вашей экспедиции. А сегодня сыро.

На одеяло Максим так и не сел. Из принципа.

– Говори что хочешь, – сказала Нина.

Максим хотел огрызнуться, но вдруг понял, что девушка права. Она – старше.

– Хорошо!

Он поглядел на темнеющий лес, на серую дымку, ползущую к кладбищу от близкой реки, на бледное гаснущее небо.

– Я думал, мы – патологоанатомы истории. Мы, археологи. Профессия на грани цинизма, но без нее – никак. Первокурсники, ахающие при виде битого древнего горшка, еще не понимают. И не поймут. До этого дойдут немногие… Знаешь, настоящего археолога можно узнать, только побывав у него дома. Те, кто ездил в экспедиции, обязательно привозят сувениры – те же битые горшки. Раскладывают по полочкам, любуются, гостям показывают… Комплекс домашнего музея. Так вот, у археолога нет домашнего музея. Патологоанатом не носит домой трупы из морга.

– Тебе холодно. – Нина привстала, накинула ему на плечи край одеяла. – Говори, Максим!

Темнело быстро, слишком быстро для середины лета. Не первая странность этих странных дней.

– А сейчас я понял, Нина. Мы – скифы. Они были такими же пришельцами на нашей земле. Приходили, брали что хотели, воевали с аборигенами, уводили их женщин. Для них эта страна была чужой. Как и для нас. Для меня…

– Ты устал. – Девушка осторожно положила ладонь ему на плечо. – Очень устал. А я тебя обидела.

Максим упрямо помотал головой:

– Никто никого не обижал. Подумаешь, поговорили несколько дней на интеллектуальные темы! Я все-таки закончу. Говорят: родная земля. У меня есть родная земля – но не эта. Грязь, покосившиеся хаты, пьяные селяне, заплеванное кладбище… Она что, такая – Родина? Да они даже по-украински говорить не выучились!

– Но ведь ты сейчас почему-то подумал о них? – Девушка села ближе, коснулась лицом его лица. – Подумал, и тебе стало больно… Может, потому, что ты похоронил ту девушку.

– Тебя?

– Меня. Похоронил – и позволил ненадолго вернуться к живым. Но мне пора уходить.

Она достала сердолик, подняла ладонь… Бусина была мертва.

– Погоди, погоди!..

Нина с трудом оторвала губы от его губ, рывком отодвинулась назад, зачем-то поправила волосы.

В темноте ее лицо казалось совсем другим, незнакомым.

– Погоди, Максим! Ты сразу понял, зачем я тебя позвала, но… Послушай!

Он с трудом перевел дыхание, справляясь с затопившим его огнем. Нина была совсем рядом, он уже чувствовал ее плоть, слышал ее сердце.

– Девушка, которую ты воскресил, в твоей власти. Ты – скиф. Но если… Нет, не так! Вообрази, что у этой девушки есть еще право вернуться. Надолго, на целую жизнь – если найдется тот, кому ее жизнь нужна. Это и будет чудо! Но боги заставляют вначале пройти испытание. Испытание и для меня – и для тебя. Я могу позволить тебе все, но тогда уйду навеки. Бусина не засветится, Максим! Я останусь для тебя призраком, тенью из могилы. Если тебе хватит этой ночи и старого одеяла, не стану спорить… Но сначала отдам тебе бусину.

Максим медленно встал, поправил рубашку, отвернулся, впитывая зрачками тьму.

– Нина! Хотя бы сейчас… О чем ты? Какое чудо? Чудес не бывает, Нина! Ты права, ты старше, ты умнее…

– Умнее – не значит безжалостнее. – Девушка тоже поднялась и посмотрела в ночь. – А вот ты не прав, на самом деле ты веришь в чудеса… И напрасно не веришь той, которую поднял из могилы. Представь только, что все так и есть!

Максим помотал головой и не стал отвечать.

– Тогда я выдумаю другую историю. Даже не выдумаю, просто перескажу на ином языке. Я мусульманка, Максим. Такое странно слышать здесь, слышать тебе, ведь ты даже не крещеный. Но у нас все иначе. У нас… У меня есть своя земля, но на ней не курганы, а горы. И есть жених, он офицер, служит на китайской границе. О нашей свадьбе родители договорились много лет назад. Погоди…

Она резко отодвинулась, склонилась над одеялом, нашла пачку сигарет. Громко щелкнула зажигалка.

– Я его не люблю и не пойду за него замуж. Бежать и прятаться не стану, скажу в лицо. Поэтому и уезжаю. Семья не простит, меня не пустят домой, проклянут. Могут даже убить. Но я все равно это сделаю.

– Дичь! – резко выдохнул Максим. – У вас что, Тимур правит?

Рука Нины вновь погладила его по лицу.

– Ты все-таки не скиф. Ты – образованный мальчик из большого красивого города. Для тебя даже эти курганы – непонятная чужая земля… Я сделаю, как решила, а теперь должен решать ты. Сейчас я связана словом, связана клятвой. Но я в твоей власти, делай что хочешь. Только я не прощу себе – никогда. Что бы ни случилось, как бы ни сложилась жизнь. Даже если мы снова встретимся, будем вместе. Не прощу! Чужая невеста не может лечь на это одеяло. На нем меня не будут любить – меня втопчут в грязь. Моим черепом снова будут играть в футбол…