Милосердные

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Париж стал для нас враждебным и опасным городом. Франция помнила сестер Легран , и , несмотря на то , что они стали такими , какими стали , старыми и уродливыми , их все еще узнавали на улице. Но если раньше слава развратниц придавала им определенный шик и окружала ореолом таинственности , порождаемой сплетнями , то теперь они выглядели , как пара престарелых нимфоманок , тщетно пытающихся найти себе мужчину в парижских пригородах. Вот почему , убедившись в том , что при подобных обстоятельствах самым мудрым выходом будет анонимность , они решили уехать из Парижа.

Каким только унижениям я ни подвергалась всякий раз , когда надо было предпринимать очередной переезд! Чтобы скрыть мое чудовищное обличье , мои сестры купили для меня клетку для перевозки собак. Сколько мучительных часов я провела в этой камере , настолько тесной , что туда насилу помещалось мое страдающее человеческое – с Вашего позволения – естество! Какие только расстояния я ни преодолела в багажных сундуках экипажей или , что еще ужаснее , в грязных трюмах кораблей , где моими единственными попутчиками были крысы.

Мы объехали почти все крупные города Европы. Мои сестры продолжали надеяться на то , что им удастся познакомиться с подходящими мужчинами , которые смогут обеспечить нас тем , в чем мы так нуждались , и мечтали о скромной , уединенной жизни и тихом счастье. В конце концов , к чему еще , как не к этому , стремится всякая одинокая женщина. В изысканном Будапеште , месте нашей первой остановки , сестры отправились вечером в аристократический район города и фланировали по берегу купая , величественной границе Буды , а к ночи , отчаявшиеся и униженные , снова собирали презервативы у дверей борделей на грязных набережных Пе шт а. В Лондоне им повезло еще меньше; в Риме они стали жертвами самых жестоких унижений; Мадрид оказался кромешным адом; в Санкт-Петербурге они чуть было не умерли от холода. Тогда они , по здравому и холодному размышлению , рассудили , что целью их странствий должны стать не большие города , но уединение полей: если одинокие пастухи из-за вынужденного воздержания удовлетворяют свои инстинкты при помощи вонючих овец , почему бы им ни принять женщин хотя бы с некоторой благосклонностью. Сестры понимали , что стары , но как бы дряхлы они ни были , говорили они себе , вряд ли проиграют в сравнении с грязными животными. Однако поскольку предосторожность никогда не бывает излишней , после некоторых сомнений они на всякий случай научились блеять.

2

Итак , мы решили остановиться в скромном милом домике в швейцарских Альпах.

Я склонна думать , что первая жертва , строго говоря , была плодом трагического союза необходимости и разврата.

Хозяин нашего уединенного пристанища был молодой и осанистый мужчина – мускулистый потомок галлов , чьи крестьянские повадки отдавали особой первобытной привлекательностью. Д ерек Тальбот , так его звали , жил в маленькой хижине неподалеку от нас. Мои сестры взяли в обычай наблюдать за ним в окно сквозь ц ветущий палисадник. По причине своей первозданной невинности и почти архаичной привязанности к земле он имел обычай снимать рубашку , когда стриг газон , и это пробуждало в нас – скажем так – волнение , поскольку торс его был будто изваян руками Фидия , а на руках играли крепкие мускулы дикого зверя , всякий раз , когда он орудовал садовыми ножницами , его мышцы вздымались столь сладострастно , что нашему воображению являлся его член , который , казалось , был создан для эрекции так же , как и руки для работы. Однако , естественное , возбуждение усиливалось из-за отчаянной необходимости заполучить любыми средствами и методами живительную влагу. Что касается меня , то сколько я ни пыталась отвлечь себя чтением , все могла отогнать навязчивую картину , посещавшую мое воображение в часы тяжких раздумий. Я видела , как белый эликсир жизни извергается мощным потоком , подобно вулканической лаве , и тогда , стоило мне только представить , что я пью из этого теплого источника , мой рот наполнялся влагой. Между тем , вынужденное голодание привело меня , как и моих сестер , к страшному истощению , которое вскоре грозило перерасти в агонию. Если только не удастся добыть сладкий эликсир.