Занавес

Я сел рядом с ней. Сиденье зловеще заскрипело, но ничего страшного не произошло.

— Скажите мне, — спросила мисс Коул, — о чём вы думали, когда я подошла. Мне показалось, что вы были чем-то очень увлечены.

— Я наблюдал за доктором Фрэнклином, — медленно произнёс я. — Да? Я сказал то, о чём я думал.

— Мне показалось, что он очень несчастный человек.

— Да, он действительно несчастлив, — спокойно произнесла она. — Вы должны были раньше понять это.

Я сильно удивился и, слегка запинаясь, произнёс:

— Нет... нет… Я всегда думал, что он полностью погружен в работу.

— Так оно и есть.

— И вы называете это несчастьем? По-моему, это самое счастливое состояние, какое только можно себе вообразить.

— О да, я не возражаю, но только в том случае, если вам не мешают делать то, что вам нравится.

Я озадаченно посмотрел на неё. Она продолжала объяснять.

— Прошлой осенью доктору Фрэнклину представилась возможность поехать в Африку и продолжить там свою исследовательскую работу. Он, как вам известно, достаточно умён и имеет первоклассные труды в области тропической медицины.

— И он не поехал?

— Нет. Его жена была против. Она сама не в состоянии вынести тамошнего климата и не допускала мысли остаться, даже если бы это было для неё выгодно. Однако предложенная оплата не была высокой.

— Я полагаю, — заметил я, — доктор посчитал, что при таком состоянии здоровья он не может покинуть её.

— Много вы знаете о её здоровье, капитан Гастингс…

— Ну, нет… Но она же инвалид, не так ли?

— Ей нравится быть больной, — сухо заметила мисс Коул. Я с подозрением взглянул на неё и сразу же увидел, что все её симпатии на стороне доктора.

— Мне кажется, — медленно произнёс я, — что хрупкие женщины.., склонны к эгоизму?

— Да, я думаю, инвалиды — хронические инвалиды — обычно очень эгоистичны. И их нельзя винить за это. Это так просто.

— Вы считаете, что с миссис Фрэнклин совсем иное?

— Я бы не сказала так. Это только мое мнение. Но, кажется, она всегда в состоянии сделать то, что хочет.

На минуту — две я погрузился в размышления. Меня поразило, что мисс Коул, казалось, так хорошо осведомлена о всём происходящем в хозяйстве Фрэнклинов. Я с любопытством спросил её:

— Мне кажется, вы хорошо знаете доктора Фрэнклина?

Она отрицательно покачала головой.

— О нет. Я только раза два встречалась с ними до приезда сюда.

— Но он, наверное, рассказывал вам о себе? Она опять отрицательно покачала головой.

— Нет. То, что я вам сейчас сказала, я узнала от вашей дочери Джудит.

«Джудит, — горько подумал я, — говорила со всеми, кроме меня».

— Джудит, — продолжала мисс Коул, — ужасно предана доктору и готова всячески защищать его, поэтому обвиняет миссис Фрэнклин в эгоизме.

— А вы также считаете, что она эгоистична?

— Да, но я понимаю её. Я.., понимаю инвалидов. Я также могу понять, почему доктор Фрэнклин уступает ей. Джудит, конечно, думает, что он может где-нибудь поместить жену и целиком заняться работой. Ваша дочь увлечена научными исследованиями.

— Я знаю, — с печалью в голосе промолвил я. — Это иногда меня тревожит. Это не совсем естественно, если вы меня понимаете. Мне кажется, она должна быть более заинтересованной в том, как лучше провести время. Развлечься, влюбиться в того или иного парня. В конце концов, юность — это время развлечений, а не сидения над пробирками. Это неестественно. Во время нашей молодости мы веселились, флиртовали, наслаждались жизнью — вы же это знаете.

После минутного молчания мисс Коул странным холодным тоном произнесла:

— Нет, не знаю.

Я вдруг ужаснулся. Не сознавая того, я разговаривал с ней, как будто мы одногодки, и потом понял, что она более чем на десять лет моложе меня и я невольно обидел её.

Я постарался извиниться. Она прервала мои скомканные фразы.

— Нет, нет, я не имела этого в виду. Пожалуйста, не надо извиняться. Я имела в виду только то, что сказала. Я не знаю. Я никогда не была молодой в вашем смысле, и у меня не было хорошего времени.

Что-то в её голосе, чувство горечи, глубокой обиды тронуло меня. Осторожно, но искренне я произнёс:

— Извините.

— О, не стоит, — улыбнулась она. — Не стоит так огорчаться. Давайте поговорим о чём-нибудь другом.

Я с готовностью согласился.

— Расскажите мне о других постояльцах, проживающих здесь, — попросил я. — Если, конечно, вы знаете их.

— Я знаю Латреллов всю свою жизнь. Очень жалко, что они должны заниматься таким делом, особенно её. Он — душка, и она лучше, чем вы думаете. Надо только снять, очистить всю грязь её жизни, которая сделала её такой хищницей. Если ты всё время делаешь деньги, то это в конце концов накладывает определённый отпечаток. Единственное, что мне не нравится, так это её беспардонные манеры.