Алмазный эндшпиль

Все рассмеялись. Антон налил вина, протянул Гройсу бокал.

– От страха, исключительно от страха, – признался Верман. – Мы все опасались, что нас прослушивают. Насчет телефонов не было никаких сомнений, а все остальное – под вопросом. Вот и приходилось изображать то, что вы видели.

– Вы нашли жучки?

– Нет, – покачал головой Антон. – Похоже, мы все-таки переоценили Хряща: в «Афродите» он не стал устанавливать прослушку, полностью положившись на меня. Я ведь уже говорил вам, что был назначен его ушами и глазами.

– Даже жаль, что наши спектакли пропали впустую, – пожаловался Сема. – Ах, как я играл, как играл! Когда меня схватили двое серьезно настроенных юношей, на моем лице была бледность, достойная Гамлета.

– Вы были зеленый, как утонувшая Офелия, – поправила Майя. – А бледной была я. Потому что мне было страшно. Пришли два амбала, утащили вас неизвестно куда…

– Но ведь мы были готовы к такому повороту событий, голубка моя! Больше того, мы на него и уповали. Дай-ка мне кусочек пиццы, раз уж Яша не нашел ничего лучше, как притащить четыре коробки.

Майя разложила пиццу по тарелкам, раздала каждому.

– Наш рыжий олух получил процент от хозяина пиццерии, – проворчал Моня, тем не менее уплетая за обе щеки свой кусок. – Боже ж мой, разве это еда?! Разве это еда, я вас спрашиваю?

Яша не смог пропустить олуха.

– Разве не вы хотели, чтобы я научился зарабатывать немножечко на всем подряд? Так о чем вы жалуетесь, дядя!

Верман хотел достойно осадить племянника, но не смог: рот его был занят пиццей.

– Предлагаю выпить за удачу, – предложил Дворкин, подливая всем вина. – Как подумаю, сколько раз ваш план мог дать сбой… Мурашки бегут, честное слово.

– А я толком ничего и не знаю, – вдруг уныло проговорил Яша. – Занимался другими делами, а ваши пропустил…

Майе очень интересно было узнать, какими же другими делами занимался Яша. Из оговорок и случайных намеков она успела понять, что ее первоначальная версия оказалась неверна: Яшка вовсе не прятался. Те дни, что его не было в салоне, он занимался чем-то, что имело огромное значение для Мони. Но – чем?

Она хотела спросить, но не успела: Гройс поддержал рыжего.

– Мне тоже хотелось бы понять, как вы пришли к этой рискованной затее, – признался он. – Ведь мне успели изложить только ту часть плана, что касалась меня. Теперь, когда все закончилось, я могу узнать остальное?

Антон вопросительно взглянул на Вермана, на Дворкина, и оба ювелира одновременно кивнули.

– Было бы нечестно оставить вас в неведении, Михаил Степанович, – уважительно сказал Сема.

Белов отставил в сторону бокал и начал рассказывать.

Его замысел был прост, и основывался он на исключительной наглости Николая Хрящевского. И на том, что бриллиант «Зевс» был огранен так же, как пропавший «Голубой Француз»: огранкой «маркиз», в форме лодочки с острыми концами.

– Идею мне подала Майя, – говорил Антон. – Она как-то раз предположила, что Хрящ может разыскать похитителей «Зевса». Но зачем? И я подумал: что, если «Зевса» разыщем мы? Мы знали, кто украл бриллиант, а Яше было известно, где прячутся воры. И Моня отправил его к ним.

– И они вам так просто его отдали? – сощурился Гройс.

– А куда бы они делись? – усмехнулся Антон. – Вы же понимаете, что у них в руках оказался не настоящий «Зевс», а синтетическая подделка. Правда, подделка очень высокого класса. На это и был весь расчет.

Антону пришло в голову подсунуть «Зевса» Хрящевскому и заставить его выдать себя. Но как? И тогда Сема вспомнил про «Голубого Француза».

– Понимаете, Михаил… – Дворкин вмешался, не в силах молчать, – «Голубой Француз» – это камень-мечта! Об этом бриллианте знает любой уважающий себя ювелир. И не только ювелир – например, Хрящевский о нем тоже слышал. Если бы до него дошло, что у нас в руках оказался «Француз», он бы из кожи вылез, лишь бы отобрать его! Простите, Антон, я вас перебил…

– Все правильно, – кивнул Белов, – одно небольшое дополнение: с помощью «Голубого Француза» Моня мог выбраться из подстроенной ему ловушки, продав его и купив бриллианты хорошего качества. Я постарался убедить в этом Хряща, и у меня получилось. Поэтому он никак не мог позволить, чтобы голубой бриллиант оставался у нас. Мы только не были уверены в том, как именно он попробует отобрать его.

Антон предположил, что Хрящевский пойдет на похищение кого-то из близких Вермана. Это был единственный способ заставить Моню забрать бриллиант из банка и отдать ему. Верман убедительно сыграл мучения человека, у которого отбирают бесценное сокровище, а Сема послушно отсидел сутки в каменном мешке.