Пока не пробил час

– Нет, – сказал он. – Не лучше, а хуже.

– Так почему же все кругом твердят про вред от евреев? Вот, даже добрые, хорошие люди, и те соглашаются. До сих пор есть глупые люди – к сожалению, их таки много! – которые осуждают императора Александра Второго: зачем разрешил евреям учиться! Теперь, мол, они все приберут к рукам!

Он уже снимал со щек пену, и бритва ходила по коже нежно, приятно-щекочуще. Так что Викентий Павлович отвечать не мог, только слушать. Да, он знал: именно при Александре II в гимназии пошли еврейские дети, в университетах на медицинском, юридическом, математическом, историческом факультетах тоже учились еврейские юноши. Именно с того времени появились способные адвокаты, учителя, профессора из евреев… А Мендель Кац все никак не мог остановиться.

– Наши дети всегда учились прилежно, вникали во всякое дело. И если видели какое-то брошенное, никому не нужное дело, которым никто не занимается, то да – брали его в свои руки. И часто выходило так, что оно начинало приносить хорошие деньги. А кому от этого плохо? Всякое дело должно приносить прибыль – и человеку, и государству! – Теперь он подравнивал Викентию Павловичу усы и крикнул Ицику, чтоб тот готовил новую парную салфетку. – Да, мы, евреи, любим деньги, потому что на них можно купить главное – безопасность для нас и наших семей.

Наконец Викентий Павлович получил возможность ответить и тут же сказал, очень серьезно:

– Вы помните погромы тридцатилетней давности?

– Помню ли я их! – Парикмахер вскинул руки. – Именно тогда я и бежал из Нежина! Это было ужасно.

– Ужасно и недопустимо, как всякое насилие над личностью, – согласился Викентий Павлович. – Главные буяны и зачинщики, избивавшие евреев и грабившие их имущество, были тогда наказаны. Однако осудить и наказать – это еще не главное. Если не выявить и не устранить породившую это причину, все может когда-нибудь повториться…

– Говорили, евреи убили царя! Но ведь это же не так!

– В руководстве «Народной воли» были евреи, верно. Однако их участие в организации убийства Александра Второго – лишь толчок. Причина не в этом… Когда главный капитал уезда, губернии… оказывается в руках евреев-ростовщиков, евреев-банкиров и они, совершенно забыв, где живут, среди какого народа, начинают думать только об обогащении, о власти, считать, что все дозволено и все покупается за деньги… Вот и получается, что очень большие деньги и безопасность семьи – «вещи несовместные», как говорил пушкинский Моцарт.

Старик Мендель положил новую горячую салфетку на лицо клиента, вздохнул:

– Я знаю, знаю… Как ни печально, но случается с нами такое: забываемся, начинаем чувствовать себя богоизбранным народом.

Они оба замолчали: массаж лица требовал сосредоточенного исполнения и сосредоточенного наслаждения. Потом Викентий Павлович прикрыл глаза, подставляя щеки под струю одеколона.

– Дорогой господин Кац, – сказал он, с удовольствием рассматривая себя в зеркало. – Вы и в самом деле прекрасный специалист. И очень интересный собеседник. Я, пожалуй, зайду к вам еще на днях, приведу себя все-таки в порядок. И тогда мы с вами обсудим вот что – почему сегодня среди террористов так много еврейской молодежи? Как вам тема?

Старик уныло покачал головой:

– Это наша огромная печаль…

– Вот и поговорим – о причинах!

Викентий Павлович, не вставая с кресла, достал из кармана пиджака деньги. На пол, прямо у ножки кресла, упал его носовой платок. Извинившись, он нагнулся и поднял его. Вместе с платком он незаметно прихватил и клок волос, состриженных с головы Юлиана Кокуль-Яснобранского.

15

Помолвку Наденьки и Юлиана Кондратьевы решили объявить и скромно отметить через месяц. Однако несколько близких родственников уже знали о предстоящем событии. Анатолий Викторович Макаров как раз и был одним из таких родственников.

Именно здесь, в доме Кондратьевых, Юлик встретил исправника Макарова, когда тот уже похоронил жену. Это была их первая встреча после свидания в тюремной камере. Поначалу Сергей Сергеевич и Ираида Артемьевна много времени проводили у Анатолия Викторовича – стараясь его поддержать, помогали в печальных хлопотах. Надя иногда тоже бывала там с родителями. Юлик с ними не ходил, хотя и жил у Кондратьевых. Они это понимали и одобряли – молодой человек поступал тактично. Конечно, Анатоль исполнял свой служебный долг, но ведь не кто иной, как он, арестовал Юлиана, допрашивал его, видел в нем преступника! Напоминать Анатолию об этой горестной ошибке сейчас – значит сыпать соль на рану. Он и без того наказан за свою ошибку – и как жестоко!