59  

Всё вокруг исчезло, сменившись безликой пустотой, через которую он отстранённо ощущал, как под воздействием безжалостных потоков взбешённой энергии лопаются внутренние органы, не выдерживая запредельных нагрузок. Боли он уже не чувствовал, словно и вовсе не его тело погибало сейчас, разрываемое на части Выбросом. Он будто стал сторонним наблюдателем, безразлично оценивающим происходящее. Умирающее тело удалялось от сознания подобно погружающемуся в болото трактору, исчезающему на глазах у горе-водителя, чудом успевшего выскочить из кабины в последнее мгновенье.

Берёзов вновь увидел своё детство, крохотную детскую комнату в маленькой квартирке далёкого гарнизона и собачью подстилку в уголке, на которой с весёлым визгом возились смешной карапуз лет шести и полугодовалый щенок, отбирая друг у друга игрушечную гранату, вырезанную отцом из обычной деревянной толкушки. Уцепившийся за рукоятку барбос вытянул игрушку из слабых детских ручонок и радостно повиляв хвостом, вручил её обратно малышу, тыкаясь мокрым носом в щёку.

Что-то огромное, холодное и влажное уткнулось в лицо Берёзову, возвращая его к сознанию. Затуманенный кровью взгляд уперся в нечто чёрное, блестящее и пыхтящее, втягивающее в себя воздух короткими резкими порциями и выбрасывающее его из себя с силой мощного ресивера. Нечто ткнулось в лицо снова, холодное мокрое прикосновение на мгновение прояснило сознание, и Иван различил перед собой огромную чёрную мочку носа. Она рванулась куда-то вверх, сменяясь заросшей короткой густой шерстью поверхностью, сверкнули чудовищных размеров клыки, и раздался оглушительный грохот:

— Гав!!! — Барабанные перепонки прорезало болью, и Берёзов вновь потерял сознание.

Кровавая муть навалилась с новой силой, и он долго пытался выплыть из неё, словно исчерпавший все запасы кислорода водолаз, рвущийся на поверхность, до которой оставалась ещё слишком большая толща воды. Оставшиеся без кислорода лёгкие разрывались от судорожных попыток сделать вдох, но поверхность была так далека… Сколько прошло времени в багровом забытьи, он не знал. Один раз ему всё-таки удалось вынырнуть, и лёгкие, раздираемые жуткой болью, с натугой втянули в себя крупицы Раскалённого воздуха, словно через соломинку.

— А ну-ка не озорничай, Чернышка! — откуда-то из ватного тумана пришёл степенный голос. — Показывай, что сыскал?

Берёзов открыл глаза и через мутную багровую пелену разглядел неясную человеческую фигуру, упругим шагом идущую прямо на него. Вокруг фигуры носилось, высоко подпрыгивая, громадное чёрное пятно, издавая радостный визг и виляя хвостом. Расплывчатый силуэт приблизился, обретая чёткие контуры, и в освещенном сполохами разрядов энергетических потоков полумраке Иван различил русоволосого человека лет тридцати с небольшим, облачённого в военную форму Красной Армии времён Второй мировой. Новенькое, как будто с иголочки, обмундирование сидело на владельце словно влитое, хромовые сапоги щегольски блестели, начищенные до блеска, и тяжёлая рука небрежно придерживала висящий на шее ППШ-41.[2] Огромный, размером с носорога, чернильно-черный пес, клацнув тридцатисантиметровыми клыками толщиной с руку, подскочил к солдату и припал на передние лапы, повиливая свернутым в колечко хвостом, требуя похвалы.

— Молодец, Черныш, хороший мальчик! — Солдат потрепал громадного пса между ушей. — Давай-ка поглядим, кто это такой?

Сапоги приблизились к самому лицу, и Берёзов почувствовал, как его переворачивают на спину. Нестерпимая боль рассекла всё тело, и он снова провалился в забытье. На этот раз беспамятство оказалось зыбким и покачивающимся, как шагающая лошадь. Тело перестало разрываться на части, став чужим и онемевшим, будто под действием анестезии боль отступила, сменившись невесомой эйфорией. Временами Иван на несколько коротких мгновений приходил в себя, и тогда его взгляд утыкался в жёсткую чёрную шерсть, покрывающую тёплый собачий бок, почему-то пахнущий молочным щенком, и бегущую под ним красную резину земли. Переброшенное через собачью спину тело не желало слушаться хозяина, и Берёзов вновь закрывал глаза, забываясь лихорадочным сном.

Переломанные кости захрустели, и разорванные внутренние органы отозвались острой болью, на короткий миг возвращая сознание. Иван почувствовал, как его укладывают на что-то мягкое, чья-то нежная и тёплая ладонь бережно легла на лоб, и грудной девичий голос ласково произнес:

  59  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×