Шестьдесят смертей в минуту

Мудреную мысль капитан и на этот раз не довел до конца, пальцами потер затылок и только после этого сказал, что награду за мужество получит и геройски погибший младший сын аксакала Мамед. Молодой человек, поднявший людей на защиту родного селения, заслужил даже не медаль, он заслужил орден…

Аксакал махнул рукой – мол, хватит трепаться. Глянул на капитана из-под седых бровей и сказал:

– Оставь орден себе. Лучше отвечай: что думаешь делать?

– Организовать погоню силами милиции не получится, нас всего двое осталось. Еще рядовой Якубов из района должен прибыть, но неизвестно, когда появится.

– А добровольцы из местных?

– Кто пойдет добровольцем, когда эти твари тут такое наворочали? Мужчины по домам попрятались, как крысы по норам. Надо дожидаться подкрепления. Может, военных пришлют, я по рации связался…

– Некогда ждать. Смогу дать тебе восемь человек. Со своим оружием, боеприпасами и харчами. Еще дам транспорт, оружие и патроны, чтобы раздать добровольцам.

– Я же говорю: никто не пойдет. – Голос Урузбекова сделался твердым. Он толкует этому старому дураку одно, а тот понимать ничего не хочет. – Нет добровольцев. И не будет.

– У меня сына убили. Младшего. Да… Он был послушным мальчиком. Тихим и спокойным. Любил сидеть в беседке на холме. – Аксакал обернулся назад и рукояткой плетки показал на холм. – Сидел и смотрел вниз. Он хотел учиться. Но не сбылось.

Капитан подумал, что тут одно из двух: старик совсем из ума выжил или здорово заблуждается по поводу покойного сына. У этого «мальчика» две жены, детей шестеро или семеро. Была и третья жена, русская, без малого год как погибла при невыясненных обстоятельствах, а выяснить эти обстоятельства сам старик и помешал. Сказал, что никакого расследования не допустит. Когда женщину хоронили, у нее на лице живого места не было – одни синяки и кровоподтеки. Если вспомнить все «заслуги» младшего Гусейнова, то материалов на добрый десяток уголовных дел наберется. Тут и похищение женщины, и насилие над ней, разбой, грабеж, нанесение тяжкого вреда здоровью… Много чего. Место этому «мальчику» в каменоломне, где преступников исправляют тяжелым трудом. А тех, кто не исправился, хоронят в братских могилах. Узнав, что Мамеда пристрелили, честные граждане только вздохнут свободнее.

– Еще он птиц любил, – говорил старик, закатывая глаза к небу. – У него двадцать клеток с певчими птицами.

– Да, хороший у вас был сын. Примите мои искренние…

– Дам по полторы сотни долларов каждому охотнику, – перебил капитана Гусейнов. – А тебе, если вернешься с добычей, будет хорошая премия. Привези их живыми или мертвыми. Моего сына убили, и я хочу немного справедливости. Попробую на старости лет, какая она на вкус, эта справедливость.

– Сделаю, что смогу, – отчеканил Урузбеков. Как только прозвучали слова «хорошая премия», головная боль мистическим образом исчезла. Захотелось деликатно узнать, о каких деньгах речь. – А сколько… В смысле, ну, как бы это…

– Хватит, чтобы новую машину купить. А если пустой вернешься, – глаза старика сощурились, – тогда не обижайся. Чтобы через два часа список добровольцев был готов. И сразу выезжайте. – Гусейнов повернулся и зашагал к машине.

Слух о деньгах с космической скоростью разнесся по поселку, и на площади собрались человек тридцать мужчин. Из них капитан отобрал десяток людей, не злоупотребляющих травкой, умевших читать звериные следы и обращаться с оружием.

Первым в добровольцы записался парикмахер Эльдар Лапаев. Это его младшего брата то ли изнасиловали, то ли конфетами угостили. Еще два дружка парикмахера записались. Шпана отборная, но сейчас такие и нужны. Половина добровольцев принимала участие в боевых действиях во время гражданской войны. Правда, то были не совсем боевые действия, скорее мародерство, нападение на автомобильные колонны с гуманитарной помощью или грабежи населенных пунктов, откуда ушли правительственные войска. Впрочем, сейчас всем до лампочки, кто на чьей стороне тогда воевал. Это дело прошлое.

Два местных охотника, записанных в отряд, привели своих овчарок. Собаки хорошие, здоровые и выносливые. Капитан пообещал поставить собак на довольствие и выделить хозяевам отдельную плату, если от псов будет толк. Остальных мужчин отправил по домам.

Вскоре на площади появились два грузовика, присланные Гусейновым. Капитан выстроил людей в две шеренги, приказал рассчитаться по порядку номеров и держать равнение на середину. Он встал перед строем в двадцать семь бойцов, разбил личный состав на три отделения и назначил командирами подразделений проверенных людей. Затем прочитал короткое напутствие, которое закончил на высокой пафосной ноте: