Аксенов

А.К.: В общем, как все советские писатели, кто эмигрировал, приехал. И как теперь писатели из России приезжают — договор на лекции, иногда дорогу оплатят, иногда и гостиницу, но чаще живут у друзей — я вот сам только что так в Америку съездил ненадолго…

Е.П.: И у него даже не на год был контракт сначала, а, кажется, на полгода… Но когда его лишили советского гражданства, это, я думаю, в какой-то степени ему помогло найти работу и заработок. Университет Джорджа Мэйсона в Вашингтоне…

А.К.: Нет, он сначала работал в другом университете, тоже в Вашингтоне.

Е.П.: Ну, неважно, а важно, что писательством он там не мог много зарабатывать. И началась другая совсем жизнь. Здесь он был великий писатель и получал большие — советские в основном, но большие — гонорары. А там он был великий писатель для Профферов и многих других славистов, но не для коммерческих американских издательств. И заработок — лекции, сначала по контракту, потом — еще через много лет — настоящим профессором стал…

А.К.: Тут нельзя не вспомнить еще раз историю с «Ожогом». Он очень сильно был огорошен в Америке этой историей с «Ожогом». У него — я не просто предполагаю, я точно знаю от него самого, — были большие надежды на этот роман, в том числе и надежды на коммерческий успех. И второй раз в жизни его коллега и отчасти приятель помешал… В первый раз это было с «Джином Грином — неприкасаемым», у которого был огромный коммерческий успех в СССР, кино собирались снимать — и после разгромной статьи Евтушенко в «Литературке» все накрылось. Но с «Ожогом» все было гораздо серьезней. Эта история надолго, если не навсегда отодвинула вхождение Аксенова на американский литературный рынок.

Е.П.: Ты знаешь, что-то вроде этого было у всех наших писателей-эмигрантов.

А.К.: Да, это было почти у всех. Но очень многие на этом застряли или стали выбираться в какую-то сторону — в сторону журналистики, в сторону «Радио Свобода», Довлатов газету делал, Лимонов, то есть Эдуард Вениаминович Савенко, устроился прислугой…

Е.П.: Ну, извини, Эдуард Вениаминович и в Москве не гнушался быть портным штанов…

А.К.: Это ему как раз не в укор, за это уважать можно. И бородку под Троцкого не носил, а носил нормальные модные волосы до плеч, и вообще был нормальный андеграундный поэт… В общем, все, обнаружив, что советские литературные ранги здесь не засчитываются или почти не засчитываются, а засчитываются только тиражи, устроились по-разному. К «Радио Свобода» многие прибились, например, Анатолий Тихонович Гладилин. Кто-то скудно кормился от эмигрантских журналов, от «Континента», например… А Вася сразу взял курс на университет. Уцепился, если мне позволено будет так выразиться, и не отпускал, не бросал ни при каких обстоятельствах, и проработал двадцать с лишним лет.

Е.П.: И стал действительно профессором, «профессором в штате», так, кажется, это у них называется…

А.К.: То есть стал обеспеченным американцем, потому что среди наиболее стабильно обеспеченных американцев всегда числились и числятся университетские профессора. Но что я тебе хочу сказать: хлебнул до этого Вася — будь здоров! Тут я сделаю непозволительную, особенно для писателя, но распространенную ошибку, а именно: я припишу биографию героя автору. Потому что это не всегда ошибка, потому что есть такие вещи, которые не мог автор описать, не пережив, не мог — он бы их не знал. Бедность, в которой некоторое время живет приехавший в Америку герой «Нового сладостного стиля», — эту бедность Вася знал не понаслышке. Во всяком случае, близко видел. Герой там некоторое время работает охранником на автостоянке — Вася не работал охранником на автостоянке, но, значит, он этот уровень близко видел. Человек, который всю одежду покупает в second-hand, — понимаешь, это Вася видел. То есть он хлебнул опять относительной бедности в первые годы за границей…

Е.П.: Историю ты сплел очень красивую, я прямо заслушался. Но я с тобой совершенно не согласен. Начиная с одежды — да ему привезенной из Союза хватало! И у него была жена, звездная Майя, которая не стала бы, это самое, сухой корочкой питаться после той жизни, к которой она привыкла…

А.К.: А куда бы она делась? Если нет денег…

Е.П.: Нет, я с тобой все равно не согласен. Он для начала тратил деньги, которые у него там были, и не снизил уровня жизни. И он был у Карла Проффера почетный гость, а не приживал, понимаешь? Вот Довлатов небогато поначалу жил, это да. И многие другие… Кстати, вот история про отношение некоторых других писателей-эмигрантов к богатству Аксенова. Довлатов, который очень хорошо к Аксенову, в принципе, относился, однажды, выступая в Лос-Анджелесе на конференции, где эмигранты были, сказал примерно так: «Мы и в Советском Союзе плохо жили, нас не печатали, а они, вот эти, как Аксенов, и там печатались, и здесь прекрасно живут, а мы и здесь девятый… ну понятно, что… без соли доедаем…»